Четвертый долг

Я нажала на кнопку.

На потолке зажглась одна единственная затянутая паутиной люстра. Теперь я могла рассмотреть комнату. Из всех помещений, которые я видела в поместье, это выглядело наиболее удручающе. Стены вокруг покрыты облупленной, местами выцветшей краской мятного оттенка. Бежевый ковер, застилающий пол, изъеден молью и поражен плесенью.

И очень холодно.

Я обняла себя за плечи, пытаясь спастись от ледяного дыхания зимы.

В этом месте словно царило именно это время года. Ни центрального отопления, ни какого-либо другого источника тепла, чтобы побороть мороз и снег.

Бывал ли Джетро в этом месте? Может быть, именно оно воспитало в нем присущую ему холодность?

Он жив…

― Кто… кто здесь?

О, боже, нет!

Все внутри меня сжалось, а от головокружения потемнело в глазах.

Но мне и не нужно было видеть, чтобы понять.

Этот голос я бы узнала в любом случае.

― Это я. ― Я сорвалась с места, пересекая пространство комнаты по направлению к единственной койке, установленной возле стены. Конденсат стекал по холодной поверхности, подобно леденеющим слезам, а одинокое окно абсолютно не защищало от воздействия внешних факторов. Великолепное витражное полотно превратилось в изрешеченную мишень. Замысловатые цветочные узоры были частично разбиты, свободно пропуская свистящие сквозняки, обнимающие изображения ромашек и одуванчиков и непрошено проникающие внутрь комнаты.

Рухнув у кровати на колени, я потянулась к лицу столь дорогого мне близнеца.

― Это я, Ви.

― Ниточка? ― Он перевернулся на спину, являя взору распухшие скулы, поврежденную челюсть и рассеченную губу. Его руки были связаны и зафиксированы на животе, а половина лица скрыта под темной повязкой, хлопающей по носу при каждом вдохе.

― Боже, я оторву им яйца! ― Я просунула руку ему под голову. ― Подайся вперед, я сниму с тебя это.

Он подчинился и, застонав, приподнялся с подушки.

Вцепившись в узел, я ослабила его и сдвинула повязку.

Открыв глаза, он несколько раз моргнул. Теперь я видела его покрытое кровоподтеками лицо. Мое сердце вновь кольнуло от осознания чудовищности избиения, которому он подвергся от рук Ката и Даниеля.

В один из дней Кат чуть ли не расправился с моим братом и его сыновьями. И все же, несмотря на всю причиненную боль, он не сделал этого.

Возможно, еще есть надежда.

Добро восторжествует над злом.

Одолеет его.

Стоит подождать и все станет ясно.

Как только Вон совладал со зрением, его лицо исказилось от нахлынувших эмоций.

― Ниточка. Черт побери, как я рад тебя видеть. ― Он попытался сесть, но тут же взвыл от боли. Его пальцы имели нездоровый розовый цвет, а губы были белесо-синими от пребывания в этой арктической тюрьме.

― Полегче. ― Я слегка толкнула его в плечо. ― Давай я развяжу тебя.

Поднявшись с колен и переместившись на край кушетки, я переключилась на веревки, сковывающие его запястья. На моих глазах выступили слезы, когда затянувшиеся раны на его руках вновь начали кровоточить. Веревки пропитывались свежей алой влагой, делая узел слишком скользким и не позволяя развязать его.

― Проклятие, ― прошипела я.

― Возьми это. ― Прямо перед моим носом мелькнуло лезвие ножа, и я инстинктивно отпрянула. В этой суете с братом, я совсем позабыла о Жасмин.

― А ты кто, черт возьми? ― рявкнул Вон, сверля ее взглядом.

Я взяла нож.

― Спасибо.

Кинжал на моем поясе упирался мне в живот, заставляя меня проклинать себя за то, что я не догадалась воспользоваться им.

Жасмин окинула взглядом моего изувеченного близнеца. Ее взгляд оставался безэмоционально холодным, но голос стал заметно теплее.

― Вскоре ты все узнаешь.

Как только я расправилась с веревкой и освободила Вона, она понимающе откатилась назад, предоставляя нам немного уединения.

Как только Вон получил хоть какую-то свободу движений, он приподнялся и обнял меня. Его мускулистое тело абсолютно не излучало привычного тепла, так как холод в помещении сделал свое дело, и я почувствовала себя словно в объятиях мраморной статуи.

Он крепче прижал меня к себе.

― Боже, Ниточка. Что тут, в конце концов, творится?

Я просто растворилась в нем.

Вон был жив.

Джетро был жив.

Даже Кес был жив.

Три повода для счастья, но я хотела лишь разрыдаться.

― Это долгая история. ― Я втянула носом столь родной аромат лосьона для бритья.

Он вздрогнул, касаясь подбородком моей макушки. Нет, он не отпустил меня, а только крепче прижал к себе.

― Господи, я был уверен, что они убили тебя. ― Вон замотал головой. ― Эти выстрелы. Этот гребаный убийца. Какого черта это было?

Я взяла себя в руки.

― Я же уже говорила, это долгая история.

Ярость захлестнула его.

― Где во всем этом чертовы копы?! Они пришли за тобой. Они вернули тебя домой. Но ты все равно транслировала прессе всякую ересь и все испортила. Из-за твоей лжи, Ниточка, все мы оказались в дерьме…