Четвертый путь

О. Сначала постарайтесь себя вспомнить, а потом понять, что подавлены не вы сами, но ваш воображаемый образ самих себя. Развитие человека начинается с того момента, когда он сознает, что то, что он есть на самом деле, – это одно, а воображаемый образ самого себя – другое. Когда он видит, что он меньше и слабее, чем он думал, что он весь есть притворство, он находится на пути к развитию. У него практически ничего нет, но у него есть достаточно, чтобы развиваться.

В. Так как у меня нет никакого постоянного «Я», если я не отождествляюсь с одним «Я», отождествляюсь ли я с другим?

О. Вы должны понимать, что эти идеи даются вам точно в таком же виде, как их объяснял Гурджиев, то есть постепенно, давая вначале один аспект идеи, затем другой. Многое сначала объясняется в общем виде, а затем добавляются детали. Когда мы говорим о человеке, который не находится в работе, мы говорим, что он не имеет никакого «Я». Если человек учится и делает усилия, это уже означает определенное состояние; у него есть магнетический центр, а магнетический центр – это начало «Я». Поэтому он уже не имеет права говорить, что у него нет никакого «Я». Естественно, он не может сказать, что у него есть полное и постоянное «Я», но он должен уже иметь некое направление действий, а это должно означать «Я». Оно еще не вполне сознательно, но растет.

В. На что нужно обращать внимание, пытаясь отделить ложную личность от остальной части себя?

О. Необходимо понять черты ложной личности, ее составляющие. Вы можете видеть ее в проблесках, которые помните из того возраста, которому можете приписать начало ложной личности.

Есть две вещи, которые постоянны в нас, – буфера и слабости, или черты ложной личности. У каждого есть одна, две или три особых слабости, и у каждого есть определенные буфера, которые особенно важны, так как они входят во все решения и понимание вещей. Это все, что в нас постоянно, и наше счастье, что нет ничего более постоянного, потому что это может быть изменено. Буфера искусственны, они не органичны и приобретены, главным образом, за счет подражания. Дети начинают подражать взрослым и создают буфера, иные из которых непроизвольно создаются воспитанием. Черты или слабости иногда можно увидеть, и если человек знает черту и помнит о ней, он способен найти определенные моменты, когда действует не из этой черты. У каждого человека много черт, но две или три особенно важны, так как входят в каждую субъективно важную ситуацию жизни; все проходит через них, все восприятия и все реакции. Очень трудно осознать, что это значит, потому что мы так к этому привыкли, что не замечаем; мы чересчур заключены в эти черты, нам недостает взгляда со стороны.

В. Всегда ли главная черта плоха?

О. Это главная слабость. К сожалению, мы не можем считать, что наша главная черта – это сила, потому что у нас нет никакой силы.

В. Как она может быть слабостью, если нет никакой не-слабости?

О. Она означает механичность. Мы механичны во всех вещах, но в одной или в двух мы особенно механичны и особенно слепы; именно поэтому они являются главными слабостями – мы просто не видим их. Что-то другое, не являющееся слабостью, мы можем видеть.

В. Что вы называете слабостью? Вы судите по этическим стандартам?

О. Нет. Как я сказал, слабость – это то, в чем вы наиболее механичны. Естественно, что вещи, в которых вы абсолютно беспомощны, сильнее всего спите, наиболее слепы, по необходимости будут вашей главной слабостью, потому что во всем есть степени. Если бы не было никаких степеней в наших качествах и проявлениях, было бы очень трудно учиться. Мы изучаем себя только благодаря этим степеням. Даже черты не всегда одни и те же; иногда они определеннее выражены, а иногда, в редких случаях, они показывают себя совсем немного, и только таким путем их можно найти. Но черты увидеть в себе трудно. Вы лучше поймете, что значит быть более механичными и менее механичными, если мы возьмем другой пример – скажем, болезнь. Когда мы больны, мы сразу становимся более механичными; мы не можем сопротивляться внешнему миру и вещам в нем даже в той степени, как мы сопротивляемся им обычно.

В. Вы говорите, что у нас нет ничего, кроме слабостей. Но, конечно, желание быть свободным не есть слабость?

О. Это может быть желание того или иного рода. Допустим, человек осознает свою слабость и хочет избавиться от нее, но, в то же время, не желает учиться методам избавления от этой слабости. И это становится второй слабостью, поддерживающей и защищающей первую.

В. Но если человек делает постоянные усилия?