Четыре четверти: учебное пособие

Внедрение рейтинговой системы способствовало решению еще одной задачи, которую я поставил перед собой после посещения уроков ГАИ. Я решил заглушить детишечек работой. Так, чтобы их работа не позволяла им мешать работать мне.

Появился даже некоторый спортивный интерес, сколько времени с начала урока я удержу бразды правления в своих руках? Здесь начали работать нехитрые приемы типа: «А ну, открыли тетради и быстро записали число и тему урока!» или «Пишем определение в тетрадь. Пишем, я сказал!».

Если кто-то начинал возгудать, что у него нет авторучки, конфликт быстро и кардинально решался выдачей недостающей принадлежности из запасенных мною заранее. Если не было другого форс-мажора, не предусмотренного мною, например выпадения чьей-нибудь сопли на тетрадку, то в течение секунд двадцати удавалось насладиться редким на моих уроках природным явлением относительной тишины.

Последовательное и непрерывное использование этой методы довело время управляемых реакций до рекордных для меня значений -7-8 минут.

Дальше было хуже. На уроке надо было не только писать, но и что-то еще объяснять. Но как только начинался мой рассказ, кончалась тишина. Почему-то такой приятный вид деятельности, как слушание хорошего и умного человека, эти охламоны не признавали.

Ответ был на поверхности, до пошлости банален и известен всем, кроме меня. Детям не надо ничего рассказывать, им надо задавать вопросы. Сложность в том, чтобы заставить их на эти вопросы отвечать. Поэтому надо сразу как-то взять быка за рога и ошарашить так, чтобы в широко открытых детских глазенках читалась одна мысль: «Ну ни фига себе!» или «Ёк-макарек!», ну, на крайний случай, хотя бы слабенькое «Ишь ты!».

И тут мне, как Френелю, пришел на помощь спасительный эксперимент. И я начал творить, иными словами «Остапа понесло».

В 8 классе изучение темы «Виды теплопередачи» я начал с вопроса, написанного на доске вместо темы: «Греет ли шуба?»

Задав этот вопрос детишкам, я вытащил из-за кафедры огромный демонстрационный термометр и торжественно, можно сказать, ритуально замотал его в здоровенный армейский тулуп, а полученную овчинную горку бережно накрыл шторой, специально для этого снятой с окна. Пока детишечки обалдевают, я успеваю кратко изложить суть изучаемого вопроса. Наконец, кто-то не выдерживает: – Так чо, греет шуба-то? Давайте уже посмотрим!

Я неторопливо разворачиваю все это дело, а затем победно демонстрирую термометр, показания которого не изменились.

Перед уроком в 10 классе под крышку одной из парт я приклеил скотчем шоколадку, вторую – закинул на плафон, а яблоко в целлофановом пакете затолкал за батарею. И наконец, учебник физики я спрятал за доску. Школьникам на уроке я предъявлял бутылку с бумагой, в которой содержалось описание местонахождения клада, спрятанного моим почившим в бозе прадедушкой. Мы выбирали тело отсчета (мусорное ведро в углу) и систему связанных с ним координат (единица длины – квадратик рисунка линолеума вдоль стен).

Таким образом мы находили яблоко. К нему была привязана следующая записка, из которой становилось ясно, что прадедушка был еще тот экономист и не прятал яйца в одну корзину. Следующий клад обнаруживался под партой и т. д. Каждый следующий найденный предмет был вкуснее и больше предыдущего. И когда уже все ждут в конце чего-то очень огромного и вкусного (торта или арбуза), я достаю… учебник физики!

По моему замыслу в этом моменте заключался большой воспитательный посыл. Это завершающее действие должно вложить в сознание и душу учащихся следующую философскую мысль: знания по физике ценней яблока, шоколадки и жрачки вообще! Да и если получится, неплохо было бы объяснить, что такое система отсчета и в чем заключается основная задача механики.

При практической реализации задуманного мною приема получилось именно так, как задумано, кроме кульминационного момента.

После вытаскивания книги из-за батареи, после секундной паузы кто-то выразил общую мысль: – А ваш прадед нас всех конкретно лоханул!

Все тут же согласились, что последний предмет логически выбивается из общего ряда. И этому есть два объяснения: или прадед мой в детстве не играл в игру «съедобное – несъедобное», или он был хомяком. Моя версия о значимости физики была отвергнута как полностью идиотская.

Перед изучением закона Джоуля-Ленца в 11 классе я устраивал короткое замыкание. Загоревшаяся на проволоке бумага впечатлила учащихся, а задымившийся выпрямитель впечатлил меня и лаборанта, Анну Галактионовну, которая проработала в школе с этим выпрямителем бок о бок целых 20 лет. Она не ударила меня только потому, что при падении я мог повредить какой-нибудь другой, не менее дорогой ее сердцу прибор.