Четыре фрейлины двора Людовика XIV

— Убит, если это тебе больше нравится. Все же его убийца заслужил в глазах закона право быть посланным грести веслами на старой галере его величества. В один прекрасный день, во время сильной бури, которая волновала рейд и грозила опасностью многим значительным кораблям, понятно, он был между людьми посланными править спасительной шлюпкой. Но вдруг поднялся шторм, затопивший шлюпку, и несколько гребцов утонули. А Пьер Кольфа оказался в числе тех, которых не нашли. Его сочли умершим и более о нём не говорили.

— Requiescat in расе[23], — пробормотал цыган; — но если он умер, зачем сударыня трудиться рассказывать мне его историю?

— Я тебе сейчас объясню: вот это то и чудо.

Бродяга сделал вид человека, решившегося выслушать рассказ самого неинтересного для него дела, единственно для угождения к важному собеседнику.

Таинственная дама продолжала тем же вразумительным и решительным тоном:

— Я обратилась к одному очень опытному сыщику, нуждаясь в ловком и смелом человеке, на которого я могла бы положиться в интересном и деликатном деле; он искал его между бродягами, которые собрались в этом городе, и он на следующий же день пришел мне рассказать про это чудо.

— О! о! чудеса, это можно видеть только в некоторых трущобах в Париже, где живут такие нищие, как я.

— Я тебе даю судить об этом. Очень опытный в делах преступников и острогов, мой посланный утверждал, что встретил на улицах Дюнкерка тащившего жалко ногу и стоявшего на ногах только с помощью костыля, такого же как у тебя под плащом, — кого бы ты думал?… утопшего в Бресте, Пьера Кольфа во плоти, с мясом и костями.

— Это неправдоподобно, — сказал бродяга, с удивлением пожимая плечами.

— Будь судьей.

— Ваш человек был обманут сходством.

— Может быть. Но всё же я ему поручила привести сюда воскресшего… или его двойника, и именно к нему я обращаюсь в эту минуту.

— Позвольте мне посмеяться, не смотря на уважение, которое я к вам питаю; другие рассердились бы; я же — философ.

— Мы думали, впрочем, что такое редкое сходство не могло быть только физическое, и что ты должен обладать какими-нибудь характерными особенностями этого знаменитого покойника.

— Клянусь св. Лавром!.. Извините, сударыня, я хотел сказать: клянусь Спасителем! я тоже слышал об этом Пьере Кольфа.

— А! а!..

— Да, да, очень сильный, кажется, человек, которому удавалось всё, что он предпринимал, немой как исповедник, и проходил в случае нужды в мышиную нору, но не трудившийся даром и соизмеряющий свои услуги со щедростью своих хозяев.

Дама протянула руку, взяла лежавший около чернильницы сверток золота, и не оборачиваясь, протянула его ему.

— Вот удачное и непреодолимое возражение, — ответил он цинически. — Если вам угодно, сударыня, сказать мне, какую вы требуете услугу?…

— Почти никакой.

— Гм! — пробормотал бродяга про себя, — так много говорить из-за пустяков!

— Праздники продолжатся ещё два дня. Завтра гуляние на укреплениях и за городом; послезавтра обед в городской ратуше и бал на корабле адмирала. Ты знаешь герцогиню Фонтанж?

При этом имени все жилы бродяги встрепенулись.

— Это она, — ответил он, ударяя на каждое слово, послала Пьера Кольфа на галеры.

— Правда!.. — вскрикнула дама с внезапным порывом удивления, так что наполовину обернулась и в первый раз показала своё лицо. — Ну хорошо! — продолжала она, — дело в том, что ты должен прилично одеться, чтоб незамеченным примешаться к толпе, когда поезд при свете факелов отправится на этот ночной и мореходный праздник. Человек, который тебя привёл, снабдит тебя букетом, который ты предложишь этой прекрасной особе.

— И который она понюхает? — ответил спокойно бродяга.

— Гм?

— Я говорю, что она понюхает: это ведь первая вещь, которую делает женщина, когда получает цветы.

— Может быть, — сказала дама с нетерпением. — Что тебе за дело?

— Мне!? — засмеялся он иронически. — Я и герцогиня Фонтанж, о! это мне все равно!

— Так ты согласен?… Отвечай же!

Он, кажется, задумался.

— Это будет дорого стоить, — ответил он наконец.

— Разве тебе не сказали, что с тобой не будут торговаться?

— Это правда. В таком случае, согласен.

Он снова замялся, потирая лоб.

— Сказать, что эта особа внушает мне живое участие, право слово, нет; но это не все… Будучи согласен с вами в главном этого приключения, я должен сообразить и посоветоваться.

— Ты хочешь сказать, что подумаешь об измене! Подумай, я знаю историю Пьера Кольфа, и мне стоит сказать одно слово…

— Я вам сказал, что я буду верен и нем. Вы знаете, впрочем, имею ли я причины любить фаворитку. Но наконец, речь идет о важном деле: я прошу подождать ответа до завтрашнего дня.

— Я думала, что ты решишься скорее.

— Это взять или оставить… Что касается того, что вы мне сейчас дали, если вы хотите…

Он полез в карман, чтоб достать сверток.

— Нет! — сказала его собеседница, остановив его знаком. — По-моему наши условия хороши.

— И вы правы!

— В котором часу завтра утром ты дашь мне ответ, согласен ли ты, или отказываешься?

— Так рано, как вы этого пожелаете. Мне достаточно ночи, чтобы всё обдумать.

— Так, в восемь часов.

— В восемь утра! хорошо. Но как я войду сюда?