Четыре крыла

– Он израсходовал свои патроны, – заорал истерически Слонов. – Мы договорились встретиться из-за бабла – я ж должен был с ним расплатиться. И обещал ему патронов достать. Я ему отдал бабки, коробку с патронами. Предложил: мол, давай я сам обойму заряжу, пока ты бабло пересчитываешь, словно кассир. Он считал купюры, а я ему выстрелил в висок! Тело повез в лес, знал недалеко от матушкиной дачи одно место у запруды в чаще. До него по просеке на машине можно добраться, никому не мозолить глаза. И я тогда в лесу двадцать пятого мая никого не встретил. Никаких парней, никаких случайных прохожих. Я больше никого не убивал!

– Лжешь, – отрезал Бальзаминов.

– Я, кроме вонючего Кота, никого больше не грохнул! А сестру мою замочил он. Самолично. Из собственного пистолета!

– Ты убил двоих парней, Руслана Карасева и Игоря Виноградова – случайных очевидцев твоих преступных действий по сокрытию тела подельника в убийстве.

– Нет! Нет! Не повесишь на меня еще два эпизода, – орал Слонов. – Матерью клянусь, я их не убивал!

– Мать твоя мертва. А если бы воскресла, прокляла бы тебя, – ответил ему Бальзаминов.

– А от тебя сбежала жена! Не смогла жить с тобой, уродом зацикленным!

– Где трупы свидетелей?! – заорал Бальзаминов, словно теряя рассудок. Он снова сгреб Слонова за окровавленную футболку, отрывая того от земли, пытаясь поставить на ноги.

Дикий вопль боли. Визг!

– Место?! – Бальзаминов словно не слышал орущего Слонова. – Где ты зарыл убитых свидетелей? Там же, где голову Кота и его руки спрятал?!

– ААААА! Больно как… Его голова… кисти в пакете… А тех я не убивал… я больше никого не убивал! Это ты меня сейчас мочишь… умираю… спасите…

Бальзаминов отпустил обмякшего, близкого к обмороку от болевого шока бывшего коллегу. Он его оставил лишь потому, что…

Вдали послышалась сирена «Скорой».

Бальзаминов шагнул к Клавдию. Нагнулся, сорвал пару лопухов и обернул свой пистолет, лежавший на земле. Уложил в кобуру. Он словно принял некое решение, отличное от первоначального плана действий.

– Уезжайте отсюда быстро, – шепнул он друзьям. – Слонов и соседи вас за случайных лиц принимают, не со мной прибывших. Пройдете в деле в роли «двух неустановленных свидетелей, оказавших помощь в задержании преступника». Я вас не назову ни следаку, ни здешним нашим. Останетесь полностью за кадром. Со Слоном еще уйму дерьма придется разгребать. Бодяга затянется. Я уж сам отобьюсь. Вас не впутываю. Он нам пока главного не сказал – где пацаны лежат им убитые. Очухается – начнет юлить, связи свои через адвоката подключит. Я рапорты устану писать объяснительные. А вы… вы свободны останетесь. Уляжется хайп – я сам с вами свяжусь. Вы мне не звоните. Уезжайте, братаны. И спасибо вам! По гроб жизни я вам теперь обоим обязан.

На дачную улицу заворачивала «Скорая помощь». Бальзаминов забрал у Клавдия свой мобильный, и сам позвонил в дежурную часть.

– Пойдем, Макар, – объявил Клавдий. – Здесь нас больше не стояло.

Глава 35 Огоньки в ночи

День пролетел в мгновение ока. Казалось, совсем недавно было утро, когда они ждали с тревогой новостей от Бальзаминова в доме на озере, затем мчались на место их тайной встречи… Пикник, где никто из них не притронулся к еде… Кормаково. Слонов… Выстрелы… Кровь… И – вот уже закат. Тихий, помпезный. Пурпур на золоте… Клавдий Мамонтов поражался относительности времени.

– Бальзаминов в шоке. Его поведение вне всякой логики, – громко заявил Макар, когда они покинули Кормаково.

Домчали по шоссе до леса. Макар нажал на тормоз. Остановился на обочине.

– Сам же нас призвал на помощь. И снова прогнал. Почему? – Макар задавал вопросы пустоте. – Наши показания ему очень помогли бы.

Мамонтов не отрывал взгляда от заходящего солнца. Оно освещало верхушки деревьев.

– Клава! Объясни мне – я не понимаю. Ты – бывший полицейский. Скажи мне! Зачем он нас…

– Макар, пуля в ноге Слонова – из пистолета Бальзаминова. На стволе отпечатки пальцев их обоих. До тех пор пока Слонов сам не укажет место, где он спрятал отрубленные кисти и голову Бени-Кота, все обвинения Бальзаминова – словесный шум, – медленно произнес Клавдий. – Факт неоспоримый один: именно Слонов ранен в ногу. И он – бывший коллега, пенсионер правоохранительных органов, со связями.

– Но разве соседи-дачники слепые? – изумился Макар. – Разве они не расскажут правду: Слонов завладел пистолетом участкового и выстрелил себе в ногу случайно?

– Да, да, конечно. И моментально встает новая проблема для Бальзаминова – он в нарушение инструкций и приказов позволил преступнику завладеть своим табельным оружием.

– Вынужденно! Он же спасал старика-соседа!

– Да. Но в уголовно-процессуальной бодяге мотив играет малую роль. Главное – нарушение служебных параграфов. И вытекающие подозрения, обстоятельства, – ответил Клавдий. – Нас Бальзаминов, считай, милует.

– Милует?

– Исключает из всего долгого муторного процесса расследования. Избавляет нас от встреч со Следственным комитетом. А ему… придется несладко.

– Но он же лично вычислил и поймал убийцу!