Четыре после полуночи

Морт не помнил, как очнулся от оцепенения, сковавшего тело. Только что он стоял, застыв, в холле у телефона, уставившись на старого доброго Бампа, у которого, казалось, выросла рукоятка отвертки в центре груди, где у него было белое пятнышко («манишка», как любила говорить Эми). И уже в следующее мгновение Морт оказался на веранде в стылом ночном воздухе, обжигавшем через тонкую рубашку, и старался смотреть сразу в шести направлениях.

Морт попытался успокоиться. Шутер, конечно, ушел, потому и оставил записку. Он не производил впечатления извращенца, получающего удовольствие от подглядывания. Он помешанный, без сомнений, но помешанный на другом. Бампа он просто использовал, использовал для запугивания Морта, так фермер прибегает к помощи лома, наткнувшись на заупрямившийся камень на своих сорока акрах. Ничего личного, просто очередное безотлагательное дело.

Морт вспомнил, какие глаза были у Шутера днем, и его затрясло. Нет, дело как раз было личным. В высшей степени личным.

– Он уверен, что я все-таки сделал это, – прошептал Морт, глядя в холодную мэнскую ночь. Слова вырывались у него отрывистыми кусками, словно откушенными стучащими зубами.

Он подошел к мусорному ящику – желудок описал кульбит, как собака, обученная трюкам. На лбу проступил холодный пот. Морт не был уверен, что сможет сделать то, что требовалось. Голова Бампа свисала влево, что придавало ему гротескно-вопросительный вид. Зубы, мелкие, чистые и острые, как иголочки, были оскалены. Вокруг жала отвертки на

(манишка)

белом пятне была кровь, но совсем мало. Бамп был ласковый. Если бы Шутер к нему подошел, Бамп не стал бы убегать. Так, видимо, Шутер и сделал, подумал Морт, стирая со лба липкий пот. Шутер поднял кота, пальцами сжал его шею, как палочку от эскимо, и пригвоздил к наклонной крышке тумбы для мусора, пока Морт Рейни спал если не сном праведника, то, во всяком случае, абсолютно безмятежно.

Скомкав листок бумаги, Морт сунул его в задний карман и положил руку на грудку Бампу. Тельце, еще не окоченевшее и даже не совсем остывшее, подавалось под рукой. Желудок Морта снова перевернулся, но он, сжав пальцы вокруг желтой пластиковой рукоятки, выдернул отвертку.

Затем Морт бросил ее на веранду и взял бедного старину Бампа, вялого, как узел с тряпками. Желудок Морта уже парил в свободном падении – переворачивался, переворачивался и переворачивался. Морт приподнял одну из двух крышек мусорного ящика и закрепил крючком, чтобы тяжелая крышка не обрушилась на руки или голову тому, кто вытряхивает ведро. Внутри в ряд стояли три бака. Морт приподнял крышку среднего и осторожно опустил туда кота. Тельце раскинулось на оливково-зеленом мусорном пакете, как меховой палантин.

Неожиданно Морта охватило настоящее бешенство. Появись сейчас Шутер на подъездной дорожке, он бросился бы на него, не раздумывая ни секунды, – сбил бы с ног и задушил, если бы хватило сил.

Легко и очень заманчиво.

Может, и так. А в сущности – какая теперь разница? Шутер не просто убил единственного компаньона Морта в пустом доме у озера; он совершил это, пока Морт спал, и теперь трупик старины Бампа вызывал отвращение до рвотных позывов.

Сильнее всего на Морта подействовало, что ему пришлось положить своего славного кота в мусорный бак, как какой-то бесполезный хлам.

Я похороню его завтра. На пятачке рыхлой земли слева от дома, с видом на озеро.

Да, но сегодня Бамп, которым пренебрегли, будет лежать на зеленом пакете в мусорном ящике, а все потому, что рядом бродит сбрендивший сукин сын, затаивший злобу из-за рассказа, о котором Морт Рейни не вспоминал уже лет пять. Этот человек не в себе, и Морт боялся сейчас закапывать Бампа, поскольку, несмотря на записку, Шутер вполне мог затаиться в темноте.

Я хочу его убить. Если этот псих будет и дальше меня провоцировать, я, возможно, попытаюсь это сделать.

Морт вернулся в дом, захлопнул дверь и запер ее. Затем не спеша пошел по дому, запирая все двери и окна. Покончив с этим, он вернулся к окошку у двери черного хода и задумчиво посмотрел в темноту. Он видел отвертку, лежавшую на половицах, и темную круглую дырку от отвертки в правой крышке мусорного ящика.

Он вдруг вспомнил, что хотел позвонить Эми.

Вставив штекер в розетку, Морт набрал номер, проворно нажимая знакомые кнопки – сумма цифр напомнила о доме – и соображая, говорить Эми о Бампе или нет.

После привычных щелчков в трубке возникла неестественно долгая пауза. Морт уже готов был повесить трубку, когда за последним щелчком – неожиданно громким, почти как стук, – раздался механический голос, оповестивший, что набранный номер не обслуживается.

– Прекрасно, – пробормотал Морт. – Что ты еще натворила, Эми? Болтала, пока провода не перегорели?

Он нажал на рычаг, решив все-таки позвонить Изабелл Фортин. Он пытался вспомнить ее номер, когда телефон зазвонил у него в руке.