Четыре сестры

Она ушла с телефоном в кладовку, отчасти чтобы не смущать сестер, но в основном чтобы вволю пожаловаться. Присела на цоколь госпожи Бойлерши (по обыкновению ледяной) и прошептала:

– Я по тебе скучаю. Дом без тебя превратился в зоопарк… Да, мне не терпится… Я тебя тоже…

На этом месте старшая поцокала языком, примерно так же, как Энид, когда та вечером подавала знак Роберто и Ингрид, что они могут спать под ее одеялом. Это были короткие тихие поцелуи.

Сдавленный смех заставил Шарли повернуть голову. Она поцеловала Базиля в последний раз и отключилась.

– Ну и где вы, паршивцы?

Они выскочили сразу со всех сторон – Энид, Дезире, Гулливер и Гарри, – щебеча, как скворцы в летнем небе. Она отделалась от них при помощи пачки печенья и вернулась в гостиную. Тут как раз вышла Беттина, сменившая свой ультракороткий свитер в гусиную лапку на длинный из теплой шерсти.

– У нас есть жилец! – вдруг сообщила Шарли. – Точнее, жилица.

Все посмотрели на нее.

– Мадам Убук, моя дорогая начальница, – пояснила она, – думает, что это может заинтересовать ее племянницу, которая приедет на стажировку на несколько месяцев в…

Гортензия подпрыгнула в кресле.

– Невозможно! – перебила она Шарли. – Я как раз собиралась вам сказать…

– Нам сказать?..

Гортензия почесала живот.

– Э-хм. Что больше нельзя сдать… теперь.

– А почему, ради бога?

– Они…

Кашель Гортензии.

– …уже…

Кашель.

– …сданы!

Женевьева взъерошила волосы двумя руками от затылка ко лбу. Пряди встали дыбом и походили на ирокез.

– Отмени! – фыркнула она.

Гортензия теребила пальцы, губы, мочки ушей. Когда нечего было больше теребить, она призналась:

– Невозможно.

– Ты, надеюсь, ничего не подписала?

– Нет.

– Все равно ты несовершеннолетняя. Твоя подпись значит не больше отпечатка лапы Ингрид.

– Но я обещала!

– Кому? – рассердилась Шарли.

– Одному… человеку.

– Ему больше семидесяти семи лет?

– Двадцать восемь.

– Вот и все, вопрос закрыт. Мы же предупреждали…

– Он приехал сегодня днем, видел табличку. Это первый человек, которому явно понравился дом. Я хочу сказать, по-настоящему понравился. Мне не пришлось расхваливать товар. Он заценил всё. Всё. Всё.

– У тебя есть его координаты? Сейчас позвоним ему. Отменим.

– Его зовут Танкред. Он из Парижа. Он сказал, что это место – именно то, что он искал.

– Какой он из себя, этот Танкред? – спросила Беттина.

Помедлив, Гортензия начала перечислять:

– Высокий, хорошо сложенный, шрам длиной два сантиметра на подбородке, вроде ямочки, жаккардовый свитер из альпаки с оранжево-серым узором, темно-серые джинсы, замшевые туфли, замшевые перчатки, замшевый пиджак.

– Столько замши, он, пожалуй, будет пастись в парке, – заметила Беттина. – Красивый?

– Ничего себе, – скромно ответила Гортензия.

– Понятно, – сказала Женевьева.

– Не важно, – вмешалась Шарли. – Я все отменю и позвоню мадам Убук.

– Он… он уже внес залог, – призналась Гортензия, залившись краской.

– Сколько?

– За три месяца.

– Три ме…!

У Шарли голова пошла кругом. Этими деньгами она сможет наконец заплатить за… и за… или за…

– Вернем всё сейчас же! – выдавила она из себя. – Чтобы он не радовался понапрасну.

– И чтобы, – добавила Женевьева, – не начал готовиться к переезду.

Гортензия собралась с духом.

– Он… он уже переехал, – сказала она наконец. – У него было три чемодана и пять коробок с собой в машине.

– В какой машине? – задохнулась Шарли.

– В его машине. «Форд мондео», стоит за домом. У башенки.

Энид, Беттина, Женевьева, Шарли и, подражая им, Гарри и Дезире уставились на Гортензию так, будто она только что нажала ядерную кнопку.

– Ты хочешь сказать, что он… наверху? – прохрипела Шарли почти угасшим голосом.

И тут раздался негромкий свист.

– Уже не наверху, – сказала Гортензия. – Он рядом.

Все обернулись в ту минуту, когда он появился в дверях.

– Добрый вечер! – поздоровался он с широкой улыбкой.

– Танкред, – еле слышно представила его Гортензия.

Он поднял руку и покрутил ею в воздухе, напомнив им песенку про маленьких марионеток.

– Этот порей закупорил мою выхлопную трубу, – сказал он весело. – Вы не знаете, кто мог его туда засунуть?

6 Жемчужно-серая красавица

Это лучезарное утро было свежим, как девушка, собирающаяся на свой первый бал, а низкие тучки играли в шарфики вокруг утесов.

Каждое утро и каждый вечер с приходом весны кому-то выпадала нелегкая работенка: смазывать мазью против зуда вокруг ушей Энид.

Сегодня была очередь Гортензии.

– Говорят «уши Энид», как сказали бы «уши осла».

– Какого еще осла? – обиделась Энид.

Операция проводилась, как и все важные вещи, на кухне. Энид и Гор тензия сидели тандемом на старой скамье. Заниматься ушами так было удобнее всего, как и смотреть через открытую дверь гостиной четыреста тринадцатую серию «Купера Лейна». Купер стоял перед следующей дилеммой: написать своей любимой на розовой бумаге или на желтой?

Серию они уже смотрели + развязку знали (Купер напишет электронное письмо) = рассеянное внимание. Сестры поглядывали в телевизор вполглаза.

– Ты будешь писать Мюгетте?

– Вечером напишу. Не вертись.

– Поцелуй ее от меня. Как она себя чувствует?