Четыре сокровища неба

Когда в Элк-Сити моя последняя работа, еще одна работа в прачечной, закончилась, я забралась в кузов повозки, направлявшейся на северо-запад. Я была не единственной – всегда была группа, переезжавшая с места на место в поисках успеха. Большинство мужчин были из Гуанчжоу, поэтому мы не могли разговаривать друг с другом, понимая друг друга на общем языке молчания. Когда повозка останавливалась, мужчины сходили один за другим. Кто-то искал себе участок земли. Другие убегали. Некоторые, как и я, пытались найти дорогу домой.

Когда повозка остановилась в последний раз, я осталась одна. Я обнаружила, что стою перед магазином и наблюдаю, как двое мужчин, похожих на меня, перекрашивают слова «Большой магазин Пирса» на вывеске.

В отличие от наставника Вана Нам и Лам не просили меня проявить себя. Они наняли меня сразу, предложив еду, кров и небольшую плату за мою работу. И поэтому я изменила план: если смогу накопить всего двести долларов, то смогу наконец начать путешествие на запад, на Территорию Вашингтон, и вернуться обратно в Китай. Эти деньги пойдут на оплату проезда, проживания, еды, места на корабле. Самое главное – они обеспечат мне защиту. Я пообещала переждать зиму, отработать всю весну, накопив столько, сколько смогу, и уехать в конце лета. Пирс станет для меня последним городом в Айдахо.

К тому времени мне стало легко называть себя Джейкобом Ли. Я коротко стригла волосы, выше ушей, опасаясь, что, если отращу их в косичку, мое лицо станет слишком женственным. Но были и другие вещи, которые я не учла. Однажды Нам вслух удивился, как мое горло может быть таким плоским в моем возрасте. С тех пор я носила платок вокруг шеи, скрывая ее гладкость.

Были и более сложные вещи. Два небольших бугорка на груди принадлежали женщине, той женщине, которая нужна мужчинам. Я не была такой, и я не хотела, чтобы мужчины желали меня, поэтому перематывала грудь тканью кремового цвета, и с каждым обертыванием ощущала, как выпрямляюсь, удерживая свою силу в груди, становясь все более крепкой, все менее уязвимой.

Когда однажды утром вскоре после прибытия в Пирс я проснулась и почувствовала что-то холодное и клейкое между ног, то поняла, что произошло, даже не проверяя. Когда такое случалось в борделе, госпожа Ли заставляла девушек запихивать вату поглубже и обслуживать следующего клиента. Но даже тогда девушки тайно праздновали, когда одна из нас истекала кровью в первый раз. Знак того, что ты наконец стала женщиной – говорили они. В то утро, когда я стирала запятнанное ржавчиной нижнее белье холодной водой, растирая ткань, я позволила себе тихонько всхлипнуть. Когда-то я с нетерпением ждала, что стану женщиной, взрослой. Теперь, когда я наконец стала одной из них, все стало намного сложнее.

Кровотечение длилось четыре дня. Мой живот превращался в корабль во время шторма на море, кренился и бился сам о себя. Я нарезала ненужные тряпки из магазина и запихала их в штаны, выбегая менять их каждые два часа. Я просыпалась рано, чтобы постирать их, затем повторяла процесс. Когда на четвертый день кровотечение наконец остановилось, я снова выдохнула.

Быть Джейкобом Ли оказалось одиноко.

В качестве последнего акта трансформации я заставила себя прекратить писать иероглифы, когда становилась Джейкобом Ли. Джейкоб Ли не знал каллиграфии. Руки у него были неотесанные, грубые, несколько неуклюжие. Его руки не могли удержать кисть. Иногда, когда в магазине никого не было и я смотрела в пол, пытаясь вспомнить, как ощущается океан в волосах, я ловила себя на том, что двигаю пальцем, чтобы написать иероглиф на бедре. Джейкоб Ли сжимал руки в кулаки, подавляя это желание. Лишь по ночам, пока никто не видел, я могла отдохнуть и дать волю рукам. Я касалась бедер, чтобы почувствовать, что они все еще здесь и целы. Я массировала груди, которые чесались из-за обматывающей их ткани, и чувствовала, как они то увеличиваются, то уменьшаются день ото дня. Но главное, я позволяла рукам рисовать все иероглифы, которые они хотели писать, писать и переписывать символы, которые были со мной все это время, стали моими друзьями и учителями в трудную минуту. Ощущения, как мой палец проводит по штрихам, точкам и линиям, было достаточно, чтобы вызвать желание заплакать. Это было напоминание о том, что я еще не потеряла себя, что я еще жива. Перед тем, как заснуть, я повторяю план, как делаю каждую ночь. Покинуть Пирс в конце лета. Направиться на запад к Территории Вашингтон. Найти дорогу обратно к океану.

4

Он заходит в тот день, когда снег превратился в сплошную белую скорлупу, и каждый шаг звучит, как скрежет костей. День выдался медленный, поэтому Нам просит меня присмотреть за магазином, пока он проводит опись товара в подсобке. Лам уехал по делам.

Он входит, высокий, как Лам, его спина прямая, как доска. Черные волосы, яркие черные брови, голая шея. Кожа цвета осени.