Четыре Воина

Забрав плату за проезд и заметив насмешливые взгляды товарищей он сердито швырнул свои бочонки. Бросок оказался неудачный и приятели радостно загоготали. Возница поднялся и, сказав, что больше играть не будет, взял пару кувшинов и отправился к колодцу, набрать воды на дорогу. Чтоб они все провалились! И эти насмешники, и наглый оборванец вместе с безмозглым святошей…

Когда в повозке набралось пассажиров столько, что при всем желании, и к большому сожалению ее хозяина, больше никого уже невозможно было бы впихнуть, тронулись в путь.

– Странно, что ты ещё на голову себе никого не посадил, – сердито проворчал Неро. – Ты, наверное, деньги гребешь как какой-нибудь знатный богатей.

– Я что себе в убыток должен ехать?! – огрызнулся возница, которого достал наглый выскочка. – Кому не нравится, может идти пешком!

– Ну, ты-то себе в убыток точно ничего не сделаешь, – ответил Неро.

Возница со всей силы стегнул матранга.

– Пошел! – заорал он, срывая злость на животном, которое, впрочем, никак не отреагировав ни на удар, ни на крик, неторопливо двинулось вперед, флегматично переступая мощными, похожими на бревна ногами.

Глава 8

Как только повозка двинулась с места, Неро растянулся на полу и захрапел.

Клей вертел головой из стороны в сторону, стараясь не упустить ни одной детали. Хотя, пейзаж и не представлял собой ничего интересного – высохшая земля, с редкими жухлыми клочками травы и попадавшимися, время от времени, чахлыми деревцами. Но для Клея все было в новинку. Всё казалось интересным и удивительным. И в душе юного монаха, помимо воли, возникало предвкушение не тяжелых и, возможно, смертельно опасных испытаний, а чего-то невероятного, захватывающего, замечательно-прекрасного.

От богатырского храпа Неро, особенно когда он брал особо звучную ноту, то и дело, начинали волноваться и пронзительно орать, сидевшие в большом плетеном коробе пенлеры. Женщина весьма преклонных лет, которой принадлежали птицы, пыталась их успокаивать, но её старания были безуспешны. Пенлеры галдели, метались по коробу и пронзительно вскрикивали, время от времени, вытягивая сквозь прутья длинные шеи и с шипением, пытаясь ухватить крупными мощными клювами кого-то из пассажиров. Падавшие сверху ослепительные лучи палили нещадно. Повозку трясло и подбрасывало на каждой неровности дороги, так что все внутренности переворачивались, а части тела, соприкасавшиеся с деревянными поверхностями повозки, испытывали болезненные ощущения. Вид у большинства пассажиров, спустя пару часов, был совершенно одуревший и измученный. Даже Клей уже не так активно вертел головой, рассматривая окрестности, к тому же и пейзаж вокруг, практически, не менялся.

– Стой!.. – заорал возница с силой натянув поводья и колотя длинной палкой по спине матранга. Повозка остановилась возле небольшой рощицы, дававшей хотя бы самую малость тени. Матранг невозмутимо повернул голову к хозяину, в ожидании еды. Сунув животному охапку, специально припасенного сена, возница с недовольным видом сказал:

– Кому нужна вода, за деревьями есть источник. И, смотрите, недолго! А то так сто лет будем ехать.

После короткой передышки, тряска показалась еще более невыносимой. Все кости уже были отбиты и каждый новый толчок доставлял теперь боль, напоминавшую изощренную медленную и нескончаемую пытку.

Ближе к вечеру добрались до довольно крупного поселения. Часть пассажиров сошла и в повозке стало попросторнее. Что, впрочем, очевидно, сильно расстроило возницу, который надеялся, что вместо сошедших подсядут новые пассажиры. Но желающих не было. Неро с ухмылкой наблюдал с какой злостью возница выкидывает вещи тех кто приехал. Из полетевшего на землю короба с птицами понеслись, оглашая всю округу, невообразимые вопли, не замолкавшие до тех пор, пока не подоспели, встречавшие старуху сыновья, и не унесли прочь это орущее птичье царство. После пары часов отдыха продолжили путь. Начали спускаться сумерки и стало не так жарко. Путники измученные от невыносимого пекла приободрились, уже даже не так сильно, как прежде, обращая внимание на тряску.

Ночью стало настолько прохладно, что некоторые из пассажиров даже накрылись взятыми в дорогу накидками. Клей свернувшись калачиком, чувствуя непривычный холод, в конце концов все же уснул. Неро же засыпавший каждый раз как только повозка начинала движение, продолжал храпеть, не обращая внимания на холод. У бывшего воина был не только отменный аппетит, но и отменный сон.