Четыре встречи

Да и в этот не заметил, просто сел на единственно свободное место рядом со «спящей красавицей», в который раз прокли-ная свою аллергию на запах косметики, осторожно вдох-нул, но почувствовал только запах ветра и солнца. Вот тут и пригляделся внимательней: чистая, без косметики, кожа, ровный спокойный лоб, трогательно девчачьи, нещипаные брови, нежно-розовые веки, серебрящиеся лучики некра-шеных ресниц, губы естественные, дышащие (целуй не хо-чу, никакая аллергия не помешает), и сонная, счастливая улыбка. А глаза?... – глаза, наверное, светлые-светлые, как чистые воды. И то ли любопытство, то ли шальные мысли взыграли, – весна ведь! Да мало ли почему! – захотелось их цвет увидеть: серые или голубые? Из эстетических соображений захотелось. Вот и не спешил отсаживаться. Ждал. А когда девушка, пробудилась, – глаза темными оказались, почти черными, огромными, раскосыми. У него аж сердце екнуло. Еле успел следом выскочить, чтоб на гла-за эти наглядеться. Блажь, конечно, но не все ж по уму жить!

– Испугал я тебя? – прервал молчание Алексей.

– А вы не тыкайте, – отпускал Марину испуг (чего ей бояться? Вот проспект, вот люди, вот окна, до дома рукой подать), но раздражение нарастало: привязался ведь!

– А ты не выкайте! – веселился в ответ нежданный знакомый. – Скажи лучше, имя у тебя есть?

– А вам зачем? – недогадливый, что ли? сердилась Марина, или она чего-то не улавливает? Но зачем-то пред-ставилась, – Марина...

– Красивое имя. Слушай, Мариночка, у меня сегод-ня со временем никак. Давай, завтра встретимся? И весь вечер твой, ладно?

– Не ладно, – усмехнулась Марина. – Ни к чему это.

– У тебя кто-то есть? – (Наличие кавалера до сих пор было единственной причиной подобных отказов).

– Угу... Матушка, школа, экзамены...

– Что за экзамены?

– Выпускные. Марина выглядела чуть старше своего возраста, иногда досадовала на это, но сейчас с интересом наблюда-ла, как поведет себя этот дядечка, узнав, что она еще школь-ница. Правда, ходить ей в школьницах оставалось недолго,  но все-таки... Алексей, хоть и не ждал такого поворота,    не слишком смутился: девушки нынче развиты, а мимолетная симпатия и толика легкого флирта еще никому не вредили:

– Помню, помню: шпаргалки, записки, романтика... – продолжал он, излучая радость. – Значит, на выходных?!

– Нет, – как можно жестче отрезала Марина. Такой взрослый и такой непонятливый!

– Тогда вот! – он покопался в сумке, записал что-то на листке бумаге и протянул его Марине. – Позвони, как сможешь. Договорились?

Марина облегченно кивнула – наконец отстанет! – и небрежно сунула листок в карман (не забыть выкинуть!   не дай бог, матушка найдет). Но Этот прощаться не соби-рался, тем более что девушка держалась спокойнее:

– А теперь, Мариш... можно так? У меня к тебе вопрос. Один-единственный, но очень важный! Для меня важный! Только давай отойдем. Шумно тут...

«Шумно ему! Подозревала же нехорошее! А если зря? Если человек порядочный, просто она не все знает и при-думывает невесть что? Лучше все-таки выслушать, разо-браться», – пронеслось в ее голове, и легким жестом пригласив Алексея присоединиться, она направилась в сто-рону от проспекта.

Глава 3. На солнце и в тени

Они вышли на улочку, идущую вдоль проспекта и соединенную с ним проходными дворами. Здесь, в нескольких метрах от пыльного, ревущего центра было по-домашнему уютно. Жизнь текла тише и медленней. Деревья отбрасы-вали ажурные колышащиеся тени, пахло набухшими поч-ками, влажной корой и ожившей землей. На газонах проби-валась первая травка, белели высаженные осенью крокусы, – готовая натура для съемок... Алексей для романтического героя годился вполне... А вот Марина до героини не дотяги-вала. Тут нужно бы кого-то поярче, посмелей, и, да! по-симпатичнее, – иначе убедительной завязки не получится. Хотя – кого и в чем было убеждать?

– О! Кофеек! – свернул Алексей к киоску, притаив-шемуся в кустах акации. Все живое тянулось к солнцу, и только эти двое в тенистых зарослях, устроившись за од-ним из пустующих столиков, как будто чего-то ждали: он,  в распахнутой куртке и бордовом свитере, улыбающийся солнышку, сверкающим окошкам, хлопотливым синичкам  и еще бог знает чему, и она, нахохлившася, укутанная в се-рое, высматривающая что-то на темной поверхности исхо-дящего дурманом напитка и вдруг, словно разочарованная тщетностью поисков, вскинувшая на него взгляд:

– Я вас слушаю.

– Во-первых, не такой я и старый, так что лучше на «ты», – отвечал Алексей, пряча улыбку. Ну и глазища!!! Ясные, строгие! А ему б все играться. Пацан, да и только! – Во-вторых, скажи мне, Марина, – и с заговорщическим видом подался к ней, чтобы снова удивиться отсутствию косметики, – что это тебе снилось? Там, в трамвае?

– Не помню, – облегченно выдохнула Марина: может, теперь оставит в покое.

– Жаль. Ты во сне улыбалась... так спокойно, счаст-ливо... Редкое сочетание. Интересное. Обычно, как счастье, так бури, восторги, а у тебя умиротворение, безмятежность такая... Понимаешь?