Четыре выстрела: Писатели нового тысячелетия

А сравнение с Минаевым здесь уместно. Объединяет их не столько герой, сколько брюзгливая мизантропия, которой, надо сказать, не было в чеченских вещах Садулаева. Объединяют набившие оскомину нападки на общество потребления, плодами которого оба автора не прочь воспользоваться. Минаев и пользуется вовсю, а Садулаев тоже не откажется, недавно хвастал в своем блоге, что у него теперь что ни месяц, то фотосессия для глянца.

Не хватает Садулаеву пиара, но ведь и у Минаева не было медиаподдержки до неожиданного успеха его первой книги. Будет такой же успех у Садулаева, получит и он поддержку. Минаеву удалось выразить распространенное тогда умонастроение. Садулаеву не повезло, хотя и у него был шанс. Теперь Герман идет на штурм с другой стороны.

“Национальный бестселлер” недаром называют литературной фабрикой звезд. Илья Бояшов из безвестного преподавателя превратился в завсегдатая шорт-листов, Ирина Денежкина несколько лет числилась в “звездах” и даже будто бы переписывалась с Сэлинджером, книги Александра Проханова стали печатать престижные издательства.

У Садулаева есть все шансы на победу. Он абсолютный лидер в голосовании Большого жюри. В Малом жюри за него наверняка проголосует Захар Прилепин. Если семь лет назад Александр Проханов шел к победе под вопли взбешенных критиков (“Фитюльку приняли за человека!”, “Глумливый и циничный антигосударственный пасквиль!”, “Куда смотрит критика?”), то Садулаева почему-то никто не обвиняет ни в национализме, ни в имперском мышлении, ни в антисемитизме. Ругают за стиль, но после букеровской победы Елизарова придираться к стилю вряд ли станут. Садулаев несомненный фаворит, быть может, даже более фаворит, чем Прилепин в прошлом году.

А. Р. Ты знаешь, в отличие от Минаева, Садулаев, как мне кажется, в любой момент может попросту наплевать на все эти плоды общества потребления, его глянцевые фотосессии – это стеб, а не хвастовство. Не обвиняем мы того же Набокова, что он печатался в глянце, кажется в “Playboy”.

Где-то в душе Садулаев – анархист, житель доледникового периода, который предшествовал нашим государственно-системным холодам. Он прозревает тотальное наступление этого льда, покрытия всего и вся его коркой. В книге “Я – чеченец!” он писал: “Каждый по-своему, мы видели это, чувствовали кожей, памятью будущего провидели пламя с небес. Оно уже струилось на нас незримо, но осязаемо, когда поляны были еще полны земляники”. Пламя с небес – это не только война, развязанная хроническими идиотами, но и офисный террор, потребительский тоталитаризм, толерантный фашизм. Эти тучи сгущаются, и Герман Садулаев записывается в ряды протестного ополчения.

Человек, написавший “Я – чеченец!”, едва ли будет нарочито гнаться за литературной синекурой. Боль, рубцами изрезавшая сердце, не предполагает суеты и судорожной гонки за какими-то сомнительными благами и преходящей славой.

С. Б. Не вижу здесь противоречия. Высокие устремления могут сочетаться и с прямым расчетом, история литературы знает тому множество примеров. Но Садулаева всё это ни в коем случае не принижает. Беда в другом. Если он победит, то второй год подряд премию “Национальный бестселлер” получит довольно слабая (в том числе и для самого автора) книга. А если еще вспомнить прошлогодний “Букер” Михаила Елизарова, то налицо будет новая тенденция. Но это уже другая тема. Вернемся к ней после “Нацбеста”.

А. Р. Сергей, премия – это критическая масса. “Таблетка” может расцениваться по-разному, но творчество Германа Садулаева, его критическая масса сделает честь “Нацбесту”. Посмотрим, что будет в июне и как эту ситуацию будут комментировать многомудрые люди.

К слову сказать, тогда “Таблетка” Садулаева не была отмечена премией. Здесь у него общее с Романом Сенчиным, роман “Елтышевы” которого также многие хвалили, прочили победу на литературных премиях, но… У литсообщества не хватило смелости. Обычная проблема по нынешним временам».

Игры закончились

Из ответов Германа Садулаева на вопросы интернет-конференции на сайте ИА «Беломорканал»:

«– Что можно считать произведением искусства? Именно Ваши критерии.

Г. С. – Давайте я коротко отвечу. Произведение искусства не фотографирует внешнее, умножая иллюзорные объекты, а создает новую реальность, в которой схвачены внутренние законы мира. Этим, по-моему, еще и отличается реализм от не-реализма, поэтому Толкиен – реализм, а информационные программы Первого канала – чистое фэнтези.

– Герман, на ваш взгляд, литература имеет ли какой-либо смысл в современном обществе или это прибежище неудачников, которые не смогли вписаться в стандарты нового мира?

Г. С. – Литература всегда и в любом обществе – это прибежище неудачников, которые не смогли или не захотели вписаться в существующие стандарты, а поэтому раздвигают рамки и задают миру новый стандарт.

– Как вы оцениваете современное состояние нашей литературы? Есть яркие достижения или это переходный период, этап усредненности?