Четыре выстрела: Писатели нового тысячелетия

каждый писатель всегда пишет книгу одну и ту же
даже звезды одинаково отражаются в луже
многоцветие неба теряется в отражении
хороший лук познается в плохом сражении
сердце солдата настроено на вражеские частоты
пока не умрешь никогда не узнаешь кто ты
каждый пишет мелом своей судьбы одну строчку
чтобы она стала книгой надо поставить точку.

По сути, в них зашифрована квинтэссенция его романа «Иван Ауслендер».

Брахман русской словесности описал медитативное движение по кругу. Герой мало чем отличается от персонажей предыдущих его книг. Офисным работником на некоторое время он становится позже, при смене социальных ролей, которые являются совершенно малозначимыми.

Герой этот – Иван Борисович Ауслендер, университетский преподаватель санскрита. На научном поприще и ниве преподавания он себя практически не проявил. Его фамилия переводится с немецкого как «иностранец», «чужак». Так он и воспринимает себя в этом мире, в котором он – странник и пришелец.

Автор отмечает, что будущее Ауслендера вообще «представляло собой чистую потенциальность». В романе описаны его различные социальные миссии: ученого, политика, бизнесмена и под занавес учителя. Социальные одежды меняются. Через них проявляется Иван Ауслендер, но в то же время в каждой из этих ипостасей он становился другим. Собственно, пойти в политику или бизнес – это примерно то же самое, что надеть костюм Губки Боба.

В политику Ауслендер попал случайно, тогда в стране кружил истерический «болотный» круговорот. Герой какое-то время послушно шел по этой стезе. Здесь он поймал особый фарт, горел азартом, что привлекало слушателей, которых был дефицит в университете.

Политика открылась для него с подачи товарища и коллеги по университету Рюрика Иосифовича Асланяна. Это яркий человек, блестящий американист с отличной родословной. В описании Асланяна угадывается фигура питерского филолога и писателя Андрея Аствацатурова: «Американист, большой знаток Генри Миллера», имел «богатую родословную и сумасшедшую популярность у юных филологинь» и «воплощал тип модного левого интеллектуала».

Когда Асланяна позвали в политику, он «перевел стрелки» на Ауслендера, так как сам считал, что «любой выбор ложен, а сама возможность выбирать иллюзорна, так в чем смысл и как эти кукольные выборы могут быть честными или нечестными? Марионетки в конечном итоге всегда выбирают очередного Карабаса-Барабаса; лучшее, что может сделать умный Буратино, – это порвать холст иллюзии в очаге каморки папы Карло и уйти за кулисы, где можно обрести внутреннюю свободу, свободу по ту сторону сцены».

Выбор ложен, и надо порвать «холст иллюзий»… В какой-то мере Асланяна можно назвать проводником Ауслендера в новый для него мир, по крайней мере благодаря ему стали эволюционировать представления героя. Он будто пробудил его от сна, показал перспективы для «чистой потенциальности».

Асланян знал, что политика, выбор – фикция. Дал возможность, чтобы в этом убедился и Ауслендер и у него открылись глаза на сцепления иллюзий. Его жизнь – комментарий, который вторичен, как и его рассуждения о природе власти.

Его жизни-комментарию также необходим комментарий, что и сделали последователи, развив его учение, о котором и сам Ауслендер не догадывался. Финал книги полностью отдан изложению «учения Веданты». В нем, кстати, также есть о подрыве собственных иллюзорных представлений: «никакой единой идеологии – а только методология абсолютного вопрошания об истине. Это чем-то похоже на терроризм, это и есть терроризм, акты подрыва иллюзорных представлений о жизни». В этом освобождение. Изложение этого «учения» – это комментарий к жизни Ауслендера.

Иван Ауслендер из «поколения паузы, поколения промежутка». Он находится в подмороженном состоянии, во льду, как сгусток потенциальностей, которые могут быть никогда и не реализованы.

У него и «детей не получилось, потому что любовь отморожена, в сердце замерзла любовь», отношения с женой также были далеки от идеальных, в них скорее царило отчуждение. Так во всем, пока Иван на время не загорелся политическим пламенем. Герой до поры – замороженный продукт, как и многие в этом мире, который всё больше подминает под себя вселенский ледник.

Ауслендер не был прирожденным политиком. Политика – это одна из возможных и бесконечных потенциальностей. Случайных.