Четыре Жрицы (СИ)

— Если мне не изменяет память, это Головокуска. Баталия, в случае чего, можно будет считать твоё тело жертвоприношением Гонку? — один из отряда Вол’джина сложил трёхпалые руки в просящем жесте.

— Если это Головокуска, то жертва скорее понравится Хаккару, — плохо сдерживая смех, ответил его товарищ-охотник.

— Прекратите, — серьёзным тоном ответил вождь. — Зун’ла, держи стрелу наготове. Не хочется омрачать этот день кровавым пиршеством для этого гиганта, — он перешёл на шёпот.

Баталия отдалялась от троллей. Она обошла ящера, выдерживая достаточную дистанцию и встала перед его мордой. Эльфийка зашагала навстречу к Головокуске и, вскинув руки вверх, громко взмолилась:

— О, лоа, услышьте меня! Помогите мне усмирить этого ужасающего зверя! — её голос привлёк внимание Головокуски.

«Богохульница, доиграется ведь и впрямь отправится к лоа. Но сначала — на корм этому малышу» — полушёпотом проговорил Вол’джин. — «Будь готов выстрелить.»

Ящер побежал на неё, раззинув окровавленную пасть с останками дворфа на зубах, а Баталия бежала на него.

И вдруг все тролли ахнули.

Гигантские ледяные оковы сковали ящера, и тот взревел от ярости. Баталия подловила момент и запрыгнула на его спину, забросив в пасть стремена. Лёд покрылся трещинами и, казалось, вот-вот выпустит зверя из ловушки, но жрица успела усмирить его при помощи заклинания. Ящер покорно опустил голову, лёд вокруг его лап растаял, но гигантский хищник и не думал сдвигаться с места. Баталия мягко толкнула Головокуску ногами в бока, не останавливая его усмирение, и ящер зашагал в сторону ошеломлённых троллей.

— Дальше сами, — гордо скомандовала жрица.

Вол’джин прошёл ей навстречу и с наигранным недовольством окинул взглядом нового ездового животного эльфийки.

— И что нам с ним теперь делать? Он настолько огромный, что из-за него мы можем себя не прокормить. А если его недокормим, то он сожрёт нас.

— Вряд ли вам придётся конкурировать за еду: вам нравится моджо, а ему — дворфы, возможно — другие представители Альянса. Придётся вам подсобить мне в поисках его любимого корма, в одиночку я, наверное, действительно не справлюсь, — Баталия обняла всё ещё подчинённого ей ящера за шею и с кокетливой ухмылкой взглянула на вождя.

— Нет, представители Альянса нам будут нужны для других целей. Если ты дойдёшь с нами до конца, и если твоя Головокуска не съест тебя ненароком, то всё узнаешь. Давай, слезай с неё, — с интонацией, не допускающей возражений, проговорил Вол’джин. Он подал Баталии руку, помогая спуститься на землю. — И не говори о лоа в такой манере, жрица, — тролль заговорил ещё тише и слегка сжал руку эльфийки. Вол’джин сурово смотрел в её глаза, не столько желая её запугать, сколько проверяя её.

— Я достаточно почтительно к ним отношусь, чтобы иметь право хотя бы говорить о них вслух, как ты. Было бы это не так, меня бы, вероятно, постигло наказание.

— Ты смелая. Ты смогла перечить Верисе, своей командующей. Многие назвали бы твою строптивость преступной, и с ними действительно трудно спорить, но я считаю это достойным, пусть и рискованным решением. Для наших жрецов очень важна смелость, поскольку все они так или иначе говорят с самими лоа. И многие начинают трусливо лепетать и дрожать, когда слышат ответы на их мольбы. Я бы спросил у тебя — не побоялась ли ты на их месте, но я, как мне кажется, уже знаю ответ.

— Это неудивительно, так часто бывает — в наших вожделенных мечтах таятся самые потаённые страхи. Жрецы молятся богам, в глубине души не веря, что когда-нибудь их монолог обратится в диалог. И, когда их мечта сбывается, многие, те кто слаб духом, впадают в безумие. Не скажу, что я повидала много ужасов в своей жизни, совсем нет, но достаточно, чтобы теперь почти ничего не бояться.

— Почти? — заинтересовался Вол’джин. — Чего же ты боишься?

— Я расскажу, когда мы придём на Острова Эха, — она лукаво усмехнулась и искры пламенеющей надежды на новую жизнь проявились в её взгляде.

*

Вол’джин держал в руках обычный жреческий манускрипт, оформленный по всем традициям эльфов крови. Примечательным троллю показалась лишь необычайная поношенность всей книги — от украшений, до страниц. Тем временем Баталия не отводила взгляда от этой вещи; как она сказала — это самое ценное из всего, что она имеет.

Вождь Чёрного Копья открыл манускрипт, но внутри оказались магические тексты на талассийском языке. Не похоже было на то, чтобы Баталия так дорожила подобным. Тролль поднял взгляд и увидел в лице эльфийки вызов и озорной блеск глаз — значит, с манускриптом всё действительно обстояло не так просто. Он взял пальцами одну из страниц и посмотрел на просвет, но увидел лишь текст, написанный с другой стороны. Взглянул на разворот под разными углами, но очень старая бумага никак от этого не менялась. И вдруг Вол’джина осенило: ведь Баталия, как и он, владела заклинаниями школы Света и Тьмы. Его руки окутало сначала золотое, а после приглушённо-лиловое свечение, эльфийка даже напряглась, подумав, что загадка манускрипта была раскрыта троллем, но это оказалось не тем, о чём она подумала.