Четыре Жрицы (СИ)

— Не скажу, что я жалею о содеянном. Война войной, но зачем издеваться над пленниками? Эльфам нравилось унижать и калечить поверженных троллей, а потом уже от Амани сбегали син’дораи без глаз и ушей, и череда жестокости не прекращалась. Потом следопыты дополнили уничтожение врагов поиском тех, кто им сочувствует, среди своих. И я молчала, пока меня не привели к вратам Зул’Амана. Одно дело не задумываться над войной, живя в деревне Лёгкий Ветерок, и совсем другое — самостоятельно исцелять тех, кто убил мою Атал’Амани.

— Убил? Что с ней в итоге произошло? — Вол’джин проникся рассказом Баталии и ему стало жаль слышать о таком исходе этой храброй эльфийки.

— Одним ужасным утром объявили, что Джустин Антиль нашли мёртвой, что предательницу убили свои же, тролли из племени Амани. А меня как её сестру привели в Рассветный Дозор, чтобы я это лично увидела. На ней не было ни украшений, ни рисунков на коже, она была бледна, по всему телу была россыпь гематом, а в грудь был вонзён тролльский кинжал. Мне, конечно, было не так значимо, кто её убил, но я точно знала, что это сделали не Амани. На полу я заметила бусины и кости с отверстиями. Видимо, это уже сами следопыты разорвали нити на ней, а убирать всё они поленились. Зато я их все собрала. Собирала до самой ночи, а потом за ней пришли тролли. С ними был и вождь. Он приказал своей группе не трогать меня. Зул’джин поднял её одной рукой и собрался уходить, а я остановила его и насыпала в ладонь те самые бусы. Вождь поблагодарил меня и велел как можно скорее уходить. В тот день Рассветный Дозор был стёрт с лица Азерот.

— И ты, когда вернулась в Лёгкий Ветерок, сказала, что просто смогла спрятаться?

— Так и было. Им ничего не осталось, как сделать вид, что мне поверили. Но внимание ко мне стало ещё более пристальным, — Баталия погрустнела и замолчала. Она задумалась, а после, словно вернувшись в реальность, принялась что-то искать в поясной сумке. — Я сохранила себе несколько, — она протянула Вол’джину нить с нанизанными на неё бусинами. Он взял её в руки и вспомнил: он подобные уже видел.

— Жаль, что ты не показала мне раньше. После падения Зул’джина наш передовой лекарь Златилен получила в качестве награды Петлю Проклятых Костей. Это было сильнейшее исцеляющее ожерелье, выполненное из каких-то костей, а между ними были точно такие же бусы, из них же был сделан дополнительный ряд. Если бы я знал всю эту историю, то отдал бы тебе.

— Жаль лишь потому, что оно досталось эльфийке, а не кому-нибудь из племени Чёрного Копья. Да и не такое уж оно и сильнейшее, если не уберегло вождя Амани от толпы… — Баталия задумалась, каким бы словом заменить то, что ей на самом деле хотелось сказать, — …противников. Если его составные части и были напитаны целебной энергией моей сестры-жрицы, то для Зул’джина, вероятно, ожерелье имело другой смысл. А может, я ошибаюсь. Больше всего на свете я мечтаю о том, чтобы я смогла задать свои вопросы хотя бы кому-нибудь из них лично. Только вот все их тайны давно погребены, а я даже не знаю где.

Вол’джин, всю осознанную жизнь справлявший культ Бвонсамди, лоа Смерти, задумался над словами эльфийки — ведь её мечты не такие уж и несбыточные, как думают все, кто никогда до этого не общался с духами. У него появилась идея, гениальность которой граничила с кощунством.

— Твою жажду узнать о сестре то, что она не смогла рассказать тебе при жизни, я понимаю. Помнишь, я спрашивал, будешь ли ты так же смела, если когда-нибудь твой глас услышат духи или сами лоа? Ты тогда согласилась. Так вот, говорить, пусть даже столь уверенно, намного легче чем подтвердить свои слова на деле, и тем более непросто будет заслужить их внимание. В племени Чёрного Копья всегда были жрецы, бравшие на себя честь и ответственность говорить с теми, кто находится в ином мире. Таким жрецом с юных лет являюсь я. Теперь же я должен не только следить за соблюдением всех чествований и обрядов в честь лоа, но и защищать племя с копьём в руках как вождь. С одной стороны, мне грех на это сетовать, ведь великий Бвонсамди, — Вол’джин произнёс имя лоа Смерти почти шёпотом, — милостиво принимает в качестве даров убитых мною врагов Орды. Ты можешь попробовать принести в жертву кого-нибудь из них, и, возможно, лоа тебя заметят и будут благоволить как одной из нас.

*

Баталия шагала среди троллей Чёрного Копья явно в подавленном настроении и выглядела изрядно потрёпанной. Зато её товарищи не могли унять хохот: они громко потешались над произошедшей битвой. Вол’джин, так же возвращавшийся в Сен’джин, но с севера, со стороны Оргриммара, встретил своих бойцов, шедших с запада, откуда-то из Степей. Вождь окинул взглядом связанную ночную эльфийку-друидку на плече у Хай’зана. Он поднял её волосы, чтобы убедиться, что она всё ещё жива, а затем перевёл взгляд на Баталию.

— Это её ты выбрала в качестве подношения Лоа Смерти? — уточнил Вол’джин, совсем не ожидая услышать новую волну смеха от своих соплеменников.