Четырнадцать дней

До нашего приезда ее жизнь и впрямь выглядела довольно мрачно. Она устала. Десятилетиями она работала в этой стране, чтобы дать детям шанс добиться успеха и однажды унаследовать ее бизнес. Потом начались проблемы с мужем, артрит, бессонница, трое детей в колледже. Один изучал информационную эпидемиологию, второй – танатологию, а третий – нумизматику. Бестолочи, сказала она. И стала готовить их к управлению семейным делом по своей собственной доморощенной программе обучения магистра бизнеса. Эх, город, дети, весь мир – все меняется так стремительно! И вот она, старая разведенка, сидящая на макродозах конопли. Она настаивала, что принимает каннабидиол от воспаления и бессонницы.

Мы отказались попробовать. Мы слушали. Мы сочувствовали. И поведали ей про Сказителя.

«День расплаты не за горами!» – уверил нас Сказитель в одном из сообщений по «Вотсапу», которые мы ежедневно пересылали родственнице.

А, ну да, слышала она про эту аферу.

«Вовсе нет», – настаивали мы, показывая ей банковские ПИН-коды, присвоенные Сказителем и являющиеся ключом к нашей финансовой свободе.

Несмотря на все ее проблемы, поначалу она ответила: «Спасибо, но у меня уже есть Бог».

«Перестань жадничать, – сказали мы ей, – оставь немного Бога для других».

Она отказалась. Она слушала. И сочувствовала.

В те дни, когда молитвы «Аве Мария» оставались без ответа, церкви позакрывались. Все чаще и чаще на зеркалах заднего вида встречались четки. Мы также находили четки в мусорках. Тогда мы их спасали и выцарапывали буквы нашей фамилии на бусинах, ведь даже самые заядлые скептики в карантин прониклись новой верой в Сказителя.

Вскоре мы превратили бар в алтарь, где собирались каждый раз перед едой для молитвы. Четки помогали нам вести отсчет дням. Мы разделили их на группы по пять штук, согласно темам в историях Сказителя: радостные, светлые, печальные, славные и возрожденные. Бусинка за бусинкой, мы повторяли нашу святую фамилию, чтобы не забыть последовательность украденной у нас истории.

Потому что если нет последовательности, то это безумие[93].

Впрочем, даже с последовательностью безумие все равно есть.

Следуя совету музыканта, Сказитель начал слушать своих слушателей. Он перестал рассказывать собственные истории, и звон в ушах вернулся. Сказитель не обращал внимания, поглощенный целью найти свою главную историю. И чем меньше говорил Сказитель, тем больше говорили мы, его слушатели.

Очень быстро он узнал, что более всего мы ценим пять вещей: имена, золото, землю, сны и Бога. Очень быстро он узнал, что более всего мы боимся пяти вещей: документов, грязи, закона, молчания и Бога.

Узнав достаточно, Сказитель пошел и получил диплом юриста. Он целыми днями сидел в Национальной библиотеке имени Педро Энрикеса Уреньи, где часто больше никого и не было. Помимо юридических дел и этики, он изучал истории в Библии, Торе, Коране и всех прочих священных книгах, доступных в переводе. Подкупленные едой библиотекари иногда позволяли ему поставить палатку среди книжных полок, где он мог учиться хоть до потери сознания.

Усвоив законы, Сказитель устроился в фирму по продаже недвижимости. Купил себе бежевый костюм и золотые часы. Учил наизусть карты севера, востока, юга и запада. В редкие выходные мало спал и много гулял. Подружился с прачками и мальчишками-чистильщиками обуви. Запоминал их имена, приходил в их молитвенные дома. Носил с собой портфель, полный газетных вырезок, леденцов на палочке и запасных галстуков. Посещал церемонии нарекания имени, свадьбы и похороны. Жертвовал на детские дома, протягивал руку в выездных донорских пунктах. Подружился с мэром и его приятелями, включая епископа.

И ни разу не рассказал историю.

Обзаведясь знакомствами, Сказитель пошел к дантисту почистить зубы. Говорили, будто его золотой зуб давно превратился в свинцовый из-за проклятия музыканта. Но многие из нас верили, что Сказитель снова начнет рассказывать истории, и были готовы танцевать под любую музыку.

«Мы голодны, потому что наша история нам неподвластна. Мы те, чью историю украли». – Хайли Герима.

Эту цитату прислала по «Вотсапу» родственница через две недели карантина – в ответ на наше сообщение про День расплаты, чем очень нас озадачила.

Позже, пока мы заканчивали наши ежедневные молитвы, она спустилась вниз и прислонилась к музыкальному автомату, скрестив руки. Когда мы произнесли нашу фамилию по последнему кругу, она опустила руки, сняла маску, запрокинула голову и выдавила несколько капель настойки под язык. Затем несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Мы поинтересовались, все ли в порядке с ее мужем. Не умер ли кто-то из сотрудников? В городе все больше смертей.

Она попросила дать ей почитать наше уведомление о выселении.

Прямота ее просьбы совпала с переключением света в музыкальном автомате на синий.

«Бумажки давай!» Наша старушка-свекровь постучала тростью по младшему. «Нас просят показать документы».

Он тут же достал конверт с высохшими водяными разводами и передал его родственнице с торжественным видом королевского пажа.

«Чушь собачья!» – заявила она, быстро просмотрев письмо.