Четырнадцатый апостол

Сначала тебя должен сбить трамвай.
Потом ты умрёшь неузнанным в больнице для бедных.
И только тогда ты покажешь Богу свой каменный рай,
А Он не станет решать, где ярко, где плоско, где бледно.
Он будет за руку водить тебя по этажам,
Рассматривая твой храм, достроенный через годы,
Где тихая Богородица, младенца Христа прижав,
Заслоняет Покровом от солнца и непогоды.
Страшные рыцари в латах верно держат пост.
Сейчас они защищают, а раньше распяли Сына.
И цветовою гаммой храм похож на погост,
Серо-буро-коричневый, словно степная глина.
Но задери голову, и в куполе видно всё!
Всё, от малой песчинки до тайн Вселенной.
Пусть так хоть единожды каждого вознесёт
В мечты над толпою и жизнью тленной.
Ты хоть на миг понимаешь, что всё это сделал ты?
Квинтэссенция камня и страсти, как факт единенья
с Богом.
Где в каждом цветке орнамента видны Его черты,
Он укрывает тебя недостроенным сводом, по-отечески
строго
И нежно, и мягко, и ласково – ибо, поверь, Рай!
На щеке Барселоны в капле, в слезе ли медной?
Да, да, я забыл, конечно, ещё должен быть трамвай
И нелепая смерть неузнанным в больнице для бедных…

«В тумане возвышенном Верона дышит сонно…»

В тумане возвышенном Верона дышит сонно,
Плавно вздымаясь, как грудь твоя на рассвете.
Карие очи её черепичные и небо её бездонно,
И ангелы замерли у подоконников, как шаловливые дети.
У дома Джульетты, зацелованного тысячами посланий,
Пока никого. И никто не хватает за талию её статую.
Влюбленно-восторженный символ идолопочитания
Видит в бронзовых снах Флоренцию, Геную или Падую.
Честно, не помню, куда там хотела сбежать эта пара?
Жёлто-зелёные вина Сан-Пьеро мне этого не сказали.
Большое болтливое солнце, как древнеримская тиара,
Освещает арену, раскинувшись, будто бы в кинозале,
В центре волшебного города, древнего и средневекового.
Современны здесь только твои поцелуи и ласки.
Я не спешу будить тебя, предчувствуя зарождение дня нового,
И новой, вечно живой, шекспировской дивной сказки!
Не уходи. Побудь рядом сейчас и в ином воплощении,
На каждом белом палаццо, на грани реки и суши.
За миг до рассвета, целуя плечи твои, полные всепрощения,
Покуда Вечность, чаруя, венчает наши тела и души…

Париж