Четырнадцатый апостол

Девочка, я же не волк. Не надо меня бояться.
В саду моём много настурций, шиповника и диких роз.
В доме моём есть старый костюм Паяца,
Я убил его хозяина в Венеции, а тряпки сюда привёз.
Я могу угостить тебя тёплым вином и грушей.
Мне кажется, то мясо, что ем я, ты не сможешь есть.
А ещё я могу читать тебе сказки, слушай…
Про воров и драконов, про лес, про ночь и благую весть.
Только не принцев. Монархия – это пошло…
Я навидался, я знаю, поверь, хватило до тошноты.
Всякие там Артуры и Лоэнгрины в прошлом.
А нынешние ценят чисто мужские символы красоты.
Я так устал волочь свою исключительность.
Юные волки гонят по следу и пробуют месяц на клык.
А мне царапает сердце какая-то мнительность
О том, что прошедшее время – гнуснейший из прощелыг!
Оно забирает всё! Оставляя взамен призраки.
Слава? Дым! Пустышка! Фикция! Слепое зеро и ноль!
Старость имеет свои уточнённые признаки,
Среди которых первые, кажется, разочарование и боль.
Отсюда сюжет, я жду в засаде за дубом,
Ты типа идёшь себе скромненько, но в корзинке ствол.
Мы пообщались тогда не особо грубо,
Но для тебя я никто, верно, лишь старый и серый волк.
Поэтому, девочка, не надо любовных пений.
Мы оба знаем, что вышло время моё и вышел мой срок.
Положи мою седую голову себе на колени,
Перекрестись мысленно и с улыбкой спусти курок…

«Напротив глаза твои цвета дамасской стали…»

Напротив глаза твои цвета дамасской стали.
Как стынущий чай «грин ти» в молочной эмали.
И выжжено вдоль души заточённым нервом,
Чего ты меня лишишь не сотым, но первым.
Не будешь со мною ты ни вечно, ни слёзно.
Расстрелянные мечты, молиться им поздно.
Как верить твоим губам и как им не верить?!
Давно поседел Адам у запертой двери.
Так поздно и зря считать минуты разрыва.
Отмерен разбег коня до края обрыва.
Рассерженный рой шмелей под шёлковой кожей,
Слепое сияние дней дотла подытожит.
Мечтают закрыть альков дежурные офицеры,
Но запах твоих духов дурманит без меры.
И если так всё сложить поверх одной карты,
То разве удержишь жизнь на грани азарта?
Расколота снов эмаль на краешке бреда,
И чувствуешь в сердце сталь при слове «Толедо».
Усталая голова, как промахи в лузу,
И не обо мне слова – «Cosaco el ruso…»,
Что я прочитал в ночи на камне могильном
При свете чужой свечи в нездешней Севильи…

«В этом городе дышит сон твоего поцелуя…»