Чилийский поэт

Так что Висенте читал не тот экземпляр «Парка Воспоминаний», о котором думал Гонсало. Три года назад, впервые заглянув в книжный магазин «Тяжелые Металлы», он просмотрел весь раздел поэзии и наткнулся на этот сборник, который не привлек его внимания. Полистал книжонку, побуждаемый тем же ненасытным любопытством, какое заставляло его знакомиться с любым сборником стихов. И даже не заметил посвящения, а если бы прочел его, то вряд ли решил бы, что Карла – это его мать, Висенте – он сам, а Рохелио Гонсалес – его бывший отчим.

На другой день после встречи в магазине Серхио Парра обшарил полки в поисках экземпляра «Парка Воспоминаний» и отдал его Висенте.

– Полагаю, ты читал книгу своего друга, – сказал он. – Она здесь уже много лет. Автор принес ее сам, как только опубликовал.

Висенте жадно пролистал книгу. Теперь-то он прочитал посвящение.

– Висенте – должно быть, я, а Карла – наверное, моя мать, – указал он на имена как-то по-детски и в то же время мрачновато.

Как будто при случайном появлении на телеэкране, Висенте почувствовал себя обманутым, использованным и ослепленным софитами.

– Он твой папа? – удивленно спросил Парра.

– Нет, бывший отчим.

– И ты ничего не знал про его книгу?

– Я даже не подозревал о ее существовании, – ответил Висенте, продолжая нетерпеливо листать страницы. – И зачем он подписался как Рохелио Гонсалес?

– Наверное, чтобы его не спутали с Гонсало Рохасом, – предположил Парра. – Многие Гонсало Рохасы используют псевдонимы. Дарю тебе эту книжку.

– А если найдется покупатель?

– Нет, никто ее не купит. К тому же дома у меня, кажется, есть еще один экземпляр.

– Так ты ее читал? Как тебе?

– Вряд ли сейчас точно припомню, но мне понравилось, – соврал Парра.

Или высказал частичную правду, потому что действительно мало что помнил. В свое время, за исключением нескольких стихотворений, остальные в этом сборнике показались ему незначительными и довольно претенциозными, и хотя общую идею он одобрил, но понял, что Гонсало не хватает дерзания. Вот почему Серхио Парра предпочел на всякий случай сказать Висенте, что книга вполне приличная.

Вечером, закрыв магазин, они прогуливались вместе. Висенте не проработал в заведении Парры и двух недель, но хозяин понял, что его новому сотруднику нужно выговориться. Они зашли в бар, Висенте заказал темного пива, а Парра – свое традиционное безалкогольное.

– Это пиво содержит алкоголь, – предупредил его молодой официант, ровесник Висенте.

– Как это? У вас нет безалкогольного? – спросил Парра.

– У нас много всякого пива, разных марок, однако все они содержат спирт, пива без алкоголя не бывает, – ответил официант, как бы объясняя, что наша планета круглая. – Но у нас есть любые соки и прохладительные напитки.

– Безалкогольное пиво существует уже много лет, – возмутился Парра.

– Сомневаюсь, что такое вообще возможно, сеньор, – спокойно повторил официант.

– Бывает ведь кофе без кофеина, – поспешил Висенте на помощь Парре.

– Ну ладно, – сказал тот, – раз здесь нет безалкогольного пива, пойдем куда-нибудь, где оно есть.

Они заняли столик в ресторане, в котором имелось-таки безалкогольное пиво, и Висенте тоже захотел его попробовать, но оно показалось ему ужасным, поэтому он сразу же заказал темное.

– Просто невероятно, – сказал Висенте. – За шесть лет никто не купил эту книгу. Настоящий провал.

– Да не так уж это и странно, – отметил Парра. – Такова судьба поэтических произведений.

– И то правда.

– Он обращался с тобой хорошо?

– Да, – твердо ответил Висенте. – Но потом он ушел из нашего дома.

– А ты стал поэтом, как и твой отчим.

Это была шутка, которую Висенте воспринял с недоумением.

– Похоже на то.

– А твой родной папа – не поэт?

– Нет, отнюдь. Он адвокат, но теперь уже не работает по специальности. А как ты считаешь, это могло на меня повлиять?

– Что именно?

– То, что мой отчим, или, вернее, мой бывший отчим – поэт. Правда, я даже не знал, что он издал книгу.

– Тебе было известно, что он пишет стихи?

– Да, но я не придавал этому значения, – признался Висенте. – Я был в курсе, что он много читает и пишет стихи, а вот про книгу ничего не знал. К тому же, когда мы жили вместе, я не интересовался литературой. Она привлекла меня совсем недавно, когда я повзрослел, лет этак в пятнадцать.

Парра расхохотался, а Висенте посмотрел на свои ногти, словно намереваясь их обгрызть.

– Ну, в итоге мы всегда становимся похожими на людей, с которыми живем бок о бок, – сказал Парра. – На свою жену или мужа, на друзей, коллег, да хоть и на кошку. Вот я, например, с каждым днем становлюсь все сильнее похожим на Трумэна.

– Это твой кот?

– Никому не говори, что у меня есть кот.

– Почему?

– Не люблю распространяться о личной жизни, – заявил Парра, и в глазах его мелькнула ирония. – Сдается мне, в поэзии ты превзойдешь своего отчима.

– Спасибо, – улыбнулся Висенте. – Как знать, может, он уже вовсе не поэт. Он опубликовал что-нибудь еще?

– Не думаю. Но издав даже одну книгу, сразу становишься поэтом. Возможно, потом ты пожалеешь об этом, однако если выпустишь сборник стихов, навсегда превратишься в поэта – потому что уже «наследил».