Чилийский поэт

Фраза прозвучала смешно и неуклюже, произнести такое мог бы разве что… Висенте понял, что сморозил глупость, однако ему все так же хотелось причинить боль или, по меньшей мере, шокировать Гонсало. Поэтому он и завершил рассказ о дне, когда должен был находиться в Лас-Крусесе, тем, как в последний раз увидел Прю садящейся в машину Рокотто. Потом упомянул про свой обратный путь по обочине шоссе в Эль-Табито – и умолк совсем ненадолго, словно решая, продолжать ли, а потом поведал о бесполезных летних днях под жалким февральским солнцем на побережье и о внезапном решении вернуться в Сантьяго, где он и застукал своих голых родителей совокупляющимися. Гонсало поначалу не мог в это поверить и даже испытал запоздалую ревность. Он спросил Висенте, что тот почувствовал, увидев такое, но парень промолчал, ибо считал любой ответ в какой-то мере предательством.

– Мой папа – болван, – наконец сказал он и тут же пожалел, но назад своих слов не взял, не зная, как это делается.

– И теперь они живут вместе?

– Нет. Говорят, что все случилось спонтанно. Не думаю, что они смогли бы жить вместе. У них нет ничего общего. А ты?

– Что – я?

– Тебя интересует моя мама?

– Что-что?

– В любом случае, похоже, что у нее сейчас есть любовник. – Висенте чуть не сказал, что у матери есть, скорее, любовница, но он не был в этом уверен, лишь подозревал.

– Наверняка есть, – согласился Гонсало. – Должно быть, у нее от них отбоя нет. Ведь твоя мама очень красивая, обаятельная и талантливая. Не думаю, что она мечтает вернуться ко мне.

У Гонсало тоже не было желания возвращаться к ней, но, конечно, ему не хотелось в этом сознаваться. И все же Висенте понял это. Он не хотел бы, чтобы Гонсало снова был с Карлой, однако не возражал против его постоянного присутствия. Пусть бы Карла и Гонсало существовали в совершенно разных, параллельных мирах, как сейчас, а он бы получил доступ к обоим этим мирам – ни больше ни меньше.

Было уже семь часов вечера, люди возвращались с работы. А они вышли на площадь Италии, и Висенте устремил взгляд туда, где он встретил Прю. Он думал о ней или, точнее, пытался думать о ней, потому что у него это не получалось. Начал прокручивать в голове сказанное о своем отце и почувствовал стремление взять обратно злополучную фразу, защитить своего папу, хотя это почти невозможно, и так было всегда. Ну и какого черта я хочу его защищать, спросил себя Висенте, какой в этом прок, и с какой стати я общаюсь с Гонсало, слушаю его и верю ему? Внезапно с какой-то жестокостью перед его глазами возник образ матери, покинутой одинаково посредственными мужчинами. Он подумал, что Леон и Гонсало неразличимы, никчемны, оба они оказались неспособны выйти за пределы узкого круга своих интересов, одарить такую женщину настоящей любовью и дружбой.

– Действительно, мой папа – болван, – заявил Висенте с легкой дрожью в лице и голосе, – да и ты такой же. Нет, ты даже хуже. Ты заставил нас поверить, что ты лучше, но оказался еще хуже.

Гонсало воспринял эти фразы как заслуженный и ожидаемый удар кулаком в лицо, который должен был его нокаутировать, но сейчас он не позволил себе упасть на ринге. Ему тотчас пришел в голову уныло-подходящий ответ, но не было желания его произнести: «Я не осуждаю тебя за то, что ты осуждаешь меня».

– Я никогда не хотел причинить тебе боль, – вместо этого изрек он.

– А ты мне ее и не причинил, – парировал Висенте. – Я в порядке, я крепкий. Меня не так-то просто обидеть.

– Есть хочешь? – спросил Гонсало, пропустив его слова мимо ушей.

– Что?

– Я спрашиваю, хочешь ли ты есть.

– Хочу, – озадаченно ответил Висенте.

Они зашли в кафе «Немецкий фонтан» и заказали по бутерброду с ветчиной, которые были проглочены за пару минут.

– Ты знаком с Херардо Рокотто?

– Ага.

– Он тебе нравится?

– Ну, я знаком с его работами. А как человек он невыносим. – На самом деле, Рокотто был ему вполне приятен, но такой ответ он дал из мужской солидарности.

– А статью Прю ты читал? – продолжил Висенте.

– Нет, – удивленно ответил Гонсало и тут же спохватился: он мог и прочесть ее, ведь речь там идет о чилийской поэзии. Тут же вспомнил, что кто-то, кажется, упоминал при нем публикацию, автор которой, наверное, Прю. Висенте порылся в своем телефоне и показал ему статью.

– Поешь еще, пока я буду читать, – предложил Гонсало, и Висенте согласился.

– Бывает, я не голоден, но стоит что-нибудь съесть – и появляется аппетит, – признался Висенте. И заказал компот из персиков.

– Да, бывает, – согласился Гонсало. Ему нравились обычные, но при этом не банальные фразы Висенте.