Чингисхан

– Был бы ты жив‐здоров, девушки же в каждом возке найдутся, жены в каждой кибитке найдутся. Был бы ты жив‐здоров, а девицу-жену найдешь. Придется, видно, тебе именем Оэлун назвать другую девушку. Спасайся, поцелуй меня и езжай!

При расставании Оэлун сорвала с себя рубашку и отдала ее мужу как память о себе, чтобы он мог даже в разлуке вдыхать ее запах. Ведь для средневековых монголов именно запах человека являлся важнейшей частью его индивидуальности, а обнюхивание друг друга заменяло у них рукопожатие.

Более Оэлун и Чиледу никогда не встречались. Чиледу прожил недолго: год его смерти неизвестен, но Оэлун была еще молодой сильной женщиной, когда о нем упоминали как о покойнике. Расставшись с мужем, Оэлун разразилась горестными криками:

– Батюшка мой, Чиледу! Кудрей твоих встречный ветер никогда не развевал, в пустынной земле никогда ты не голодал. Каково‐то теперь? – причитала она, роняя обе косы свои то на спину, то на грудь.

Как говорит «Сокровенное сказание», Оэлун кричала так громко, что «Онон-река волновалась, в перелесье эхо отдавалось». Впрочем, ее вопли ничуть не смутили нападавших. Они лишь посмеивались над тем, как быстро Чиледу покинул свою молодую жену и умчался прочь:

– Лобзаемый твой много перевалов перевалил, оплакиваемый твой много рек вброд перешел. Сколько ни голоси – он не бросится взглянуть на тебя, сколько ни ищи – его и след простыл. Замолчи уже! – попрекали они расстроенную красавицу.

Рыдающую Оэлун Есугей отвез к родне, в свой клан. Женщины клана борджигинов сумели кое-как успокоить молодую женщину, и Оэлун приняла свою судьбу: она стала старшей женой Есугея.

Была у Есугея и вторая супруга – Сочигэл (Сочихел), но она считалась младшей женой. За годы брака Оэлун родила Есугею пятерых детей: четырех сыновей – Темучжина, Хасара, Хачиуна, Тэмуге – и дочь Темулун. Сочигэл родила двух сыновей – Бегтера и Бельгутея.

Детство Темучжина

Темучжин был первенцем Оэлун. Он появился на свет в 1162 году [33].

Мальчик получил имя в честь плененного Есугеем татарского вождя Темучжина-Уге, которого Есугей победил накануне рождения сына.

По легенде, когда младенец появился на свет, один его кулачок был крепко сжат. Оэлун со всей осторожностью разжала крошечные пальчики и увидела, что в руке у младенца – комочек запекшейся крови «величиною с пальчик». Это было расценено как знак того, что суждено ему залить мир кровью.

Историк и биограф Чингисхана Рашид ад-Дин пишет по этому поводу: «Он держал в ладони правой руки небольшой сгусток запекшейся крови, похожей на кусок ссохшейся печени. На скрижали его чела были явными знаки завоевания вселенной и миродержавия, а от его лика исходили лучи счастливой судьбы и могущества».

Темучжин был первенцем Оэлун – но не Есугея. Его младшая жена Сочигэл тоже родила сына, которого назвали Бэгтер. Он был немного старше Темучжина.

Нам совсем немного известно о детстве Темучжина. Скорее всего, оно было типичным для монгольского ребенка: он рано начал трудиться, рано стал самостоятельным. А когда Темучжину исполнилось девять лет по монгольскому счету, отец решил его женить.

Монгольский счет возраста человека заслуживает особого внимания. В Средние века монголы не знали такого понятия, как «день рождения», они отсчитывали один год жизни человека каждый раз, как зеленели травы. Было им знакомо и понятие месяц, который составлял 28 дней и считался по фазам Луны.

Есугей взял с собой подросшего по монгольским понятиям сына и отправился в путешествие по степи, разыскивая кланы, где могла найтись подходящего возраста девочка. И вот Есугей с Темучжином повстречали клан из племен олхонутов. Главу клана звали Дэй-Cечен, и была у него десятилетняя дочь Бортэ.

Есугей и Дэй-Сечен, хорошо знавшие друг друга, сели пировать и разговорились, причем Дэй-Сечен поведал, что видел накануне сон, будто спустился ему на руку белый сокол, зажавший в когтях солнце и луну. Этот сон мужчины истолковали так, что им нужно поженить своих детей.

Дэй-Сечен был очень доволен: ему понравился Темучжин. По всей видимости, он был красивым мальчиком:

– У твоего сынка взгляд – что огонь, а лицо – что заря, – сказал Есугею будущий сват. Эта формула юношеской красоты: «Лицо – заря, глаза – огонь» потом не раз применялась при описании внешности юного Чингисхана даже его недругами.

Впрочем, точно так же описывали и внешность юной Бортэ.

– В том ли честь, чтоб отдать дочь после долгих сговоров, да и бесчестье ль в том, чтоб по первому слову отдать? – рассуждал Дэй-Сечен. – То не женская доля – состариться у родительского порога. Дочку свою согласен отдать. Оставляй своего сынка в зятьях-женихах.

Так как клан Есугея был небогатым, то вместо выкупа за невесту Темучжин должен был стать работником родителей своей невесты на несколько лет. Таков был обычай. Есугей оставил сына «в зятьях» и уехал.

Расставаясь, отец с сыном не знали, что более не увидятся: Есугею недолго оставалось жить на этом свете.