Чингисхан. История завоевателя Мира

Неожиданно, по счастливой случайности, а скорее как знак покровительства небес и расположения Всевышнего, у сокольничего[1616] по имени Кешик[1617] пропал верблюд, которого можно было сравнить с верблюдицей пророка Салиха[1618] (мир ему!), ставшей причиной спасения истинно верующих и уничтожения неверных[1619]. Сокольничий не жалел усилий, разыскивая животное. Он объехал ту местность справа налево и проделал двух- или трехдневный путь. И неожиданно он наткнулся на центр армии Сиремуна и Наку. Он узрел великое множество людей, тяжело нагруженные повозки и огромное количество (kharvar) пищи и питья, якобы предназначавшееся для поздравления и выражения /40/ почтения. Но Кешик не уразумел истинного назначения всего этого и продолжал расспрашивать о своей пропаже. И вдруг в разгар своих поисков он набрел на сломанную телегу, возле которой сидел молодой парень. Юноша, думая, что этот всадник был одним из его товарищей, попросил Кешика помочь починить телегу. Кешик слез с лошади и стал ему помогать. Взгляд его упал на оружие и военное снаряжение, сложенное кучами. «Что это за оружие?» — спросил он. «То же самое, что и в других телегах», — ответил юноша. Умный Кешик тут же изобразил безразличие, но, окончив работу, подошел к другому человеку и завязал с ним знакомство. Мало помалу он выяснил, как обстояли дела, и когда понял, в чем заключалась их тайна, у него пропали всякие сомнения, ибо «прозрачное появляется из мутного». Он понял, что эти люди замышляют ложь и измену, и раздор и предательство, намереваясь во время пира, устроенного в их честь, когда завяжется веревка, опутывающая их мысли и опьянение скует и молодого, и старого, нарушить законы благородства и /41/ привести свой замысел в исполнение. «Но злое ухищрение окружает только обладателей его»[1620]. Кешик отпустил поводья доброго намеренья и, следуя поговорке:«Сам надел аркан на свою шею», — за один День преодолел на своем верблюде трехдневное расстояние и прибыл в орду незадолго до вечерней молитвы. Он вошел не спросясь, без страха или колебания, и смело сказал такие слова: «Вы расстелили ковер веселья и в радости и наслаждениях прогнали от себя земные печали, в то время как враг, притаившись в засаде, наточив свои копья и опоясавшись саблей, выжидает время, чтобы вступить в бой.

И если ты не поторопишься войти в эту дверь

,твой враг набросится на тебя через эту дверь[1621]».

И он рассказал им о том, что увидел, призывая их позаботиться о своих интересах и умоляя поторопиться. Но поскольку подобное никак не согласовывалось с порядками и обычаями монголов, особенно во времена потомства (urugh) Чингисхана, они не могли поверить, что таково было существующее положение дел, и заставляли его рассказывать снова и снова. И каждый раз он повторял уже сказанное и начинал с того, что говорил об их[1622] нраве.

Его слова не задержались в ушах хана, и он не придал им значения. Кешик не прекращал свои уговоры, и его отчаяние и волнение /42/ легко было увидеть, но спокойствие хана было непоколебимо. Царевичи и нойоны воспротивились этой непоколебимости. «Небеса не допустят, — сказали они, — чтобы это привело к несчастью и стало причиной сожалений и раскаяния.

Опасайся того

, что имеет широкий вход и узкий выход[1623].

Прежде чем рука возмездия опустится на шею желания, и дорога[1624] благоразумия будет закрыта, и путь целесообразности отрезан, и дело станет тонким, как волос, и вспыхнет яркий свет глаз мудрости, и преследование слабого врага увенчается успехом, долг всякого разумного человека не пренебрегать никакими мерами предосторожности и предусмотрительности и не относиться к врагу с презрением, каким бы жалким ни казалось его положение. Если его догадка окажется правильной, он будет избавлен от досады и недовольства, а если она не будет иметь оснований, это не принесет никакого вреда и ущерба, и никто не пострадает от этого.

И не относись с презрением к решительности
слабого человека

, ибо от лучины загораются стволы деревьев.

Здесь надо было действовать мудро и осмотрительно, и отнестись к этому делу следует с осторожностью и постараться добиться примирения, чтобы пламя неприязни погасло, не успев вспыхнуть, а ветер вражды стих, не успев сдуть почву мира и безопасности с поверхности земли, и чтобы вода стыда, которая суть /43/ жизнь всего сущего, осталась в глазах Рока и на лице их дел.

Бесполезны насилие и грубость;
лишь мягкостью можно выманить змею из норы.