Чингисхан. Верховный властитель Великой степи

Большим подспорьем в деятельности посольской службы монголов явилось создание Чингисханом уже накануне похода на хорезмшаха собственной уртонной (почтовой) службы. Первое упоминание об организованной монголами уртонной службе мы находим в «Полном описании монголо-татар» (1221 г.) посланника державы Южных Сунов Чжао Хуна, побывавшего в Чжунду (Срединной столице империи Цзинь), к тому времени захваченной монголами. Рассказывая о деятельности монгольских послов, Чжао Хун писал: «Всякий раз, как [послы] увидят лошадей, тотчас меняют. Все сопровождающие и едущие вместе [с ними также] могут сменить лошадей. Это называется «ехать на станционных лошадях», то есть то же, что [значило] «ехать на перекладных» в древности»[1077].

* * *

«…Установив (на Великом хуралтае 1218 года. — А. М.) среди них (своих подданных. — А. М.) (свои) руководящие правила, закон (яса) и древний обычай (ёс)», Чингисхан в течение полугода планомерно готовился к войне уже на два фронта: среднеазиатском и китайском.

Дабы максимально задействовать в предстоящем походе на Запад людские и материальные ресурсы своих вассалов, а также недавно завоеванных территорий Северного Китая, Чингисхан принял ясу, определившую обязанности правителей вассальных государств и меры наказания за их невыполнение. В повелении Чингисхана говорилось: «Заключив с Великим Монгольским Улусом договор о ненападении и отправив сына правителя к монгольскому хану в качестве заложника, правители вассальных государств должны:

1. организовывать сбор и передачу (сюзерену. — А. М.) налогов;

2. при необходимости помогать военной силой;

3. обеспечивать монгольское войско провиантом;

4. поставить станции-уртоны на почтовом тракте;

5. предоставлять списки населения, облагаемого налогами:

6. назначать даругачинов (уполномоченных на местах. — А. М.)

А тот, кто данную однажды клятву верности нарушит, ответит по всей строгости закона»[1078].

В результате принятия этой ясы перед дальним походом в Среднюю Азию Чингисхан значительно увеличил численный состав, укрепил боеспособность собственной армии, улучшил ее материально-техническое обеспечение. В нее влились части и военные подразделения из северного Китая, специализировавшиеся на строительстве плавсредств и мостов, на осаде крепостей и городов, у монголов появилось соответствующее вооружение (дальнобойные, камне- и огнеметные орудия) и необходимые приспособления («колесницы, напоминающие гусей, купола (специальные щиты. — А. М.) для штурма, катапультные установки…»)[1079]

Кроме того, правители уйгуров и харлугов сформировали свои подразделения и пополнили ряды выступающей на запад армии Чингисхана[1080].

А вот тангуды, еще в 1209 году признавшие сюзеренитет Великого Монгольского Улуса и худо-бедно поддерживавшие монгольские войска на правом фланге их наступления на чжурчжэней, на этот раз позволили себе недопустимую для вассала выходку. На призыв Чингисхана к тангудам «стать правофланговым в рати нашей!» высокопоставленный тангудский вельможа Аша Гамбу сказал: «Коль немощен ты сам, почто стал ханом?!»

^{Осадная техника, бывшая на вооружении армии Чингисхана.}

В ответ на демарш высокопоставленного тангудского чиновника в 1218 году монголы в очередной раз вторглись в Тангудское государство, намереваясь осадить столицу. Тангудский государь Цзунь-Сян поспешно перебрался в Силян, откуда запросил у Чингисхана мира. В ответ монголы потребовали прислать 1000 оружейников, и главное, принять на себя обязательство по первому приказу выступить широким фронтом против державы Алтан-хана.