Чиновник для особых поручений

Он подал руку и Стасу. И тот пожал его сухую крепкую ладонь со странным чувством абсолютной иррациональности происходящего. Живой Корнилов, надо же….

«Ага, – не преминул съязвить внутренний голос, – Сталин со Столыпиным для тебя обыденность, а тут – с ума сойти! Сам Корнилов!»

«Заткнись», – мысленно посоветовал ему опер.

– Присаживайтесь, господа. Чем могу быть полезен? Все нормально, – кивнул он сумрачному «текинцу», не спускавшему глаз с гостей.

– Лавр Георгиевич, позвольте вам представить капитана Сизова Станислава Юрьевича из контрразведки.

Стас, вскочив, наклонил голову, щелкнул каблуками.

– Садитесь, капитан, – довольно прохладно кивнул Корнилов.

– Былые распри забыты, – улыбнулся Потапов. – Сейчас одно деление – на тех, кто России предан, и на ее врагов. Капитан – из первых.

– Ладно, – прихлопнул ладонью по столу хозяин кабинета, – это так, отголоски… Не принимайте к сердцу, капитан. Так, с чем пожаловали, господа?

– Скажите, Лавр Георгиевич, вы доверяете Временному правительству? В частности, господину Керенскому? Вы уж простите, что с вопросов начал. – Потапов поправил пенсне. – Мы все русские офицеры, нам вилять не к лицу. Скажу сразу, что мы господину главноуговаривающему не верим ни на грош, продаст он Россию оптом и в розницу.

– У меня пока нет оснований для такого рода заявлений, – сухо ответил Корнилов.

Однако от Стаса не ускользнуло, что на секунду генерал-легенда все же задержался с ответом.

«Сердце льва, а ум барана», – пришла на память чья-то убийственная характеристика, и сердце сжало тоскливое предчувствие. «Просрут они Россию с эдаким-то чистоплюйством, – отрешенно подумал он. – Что ему, чистуху от Керенского на стол положить? Так, мол, и так, продал я Россию по рубль двадцать килограмм».

– Господин генерал, – спокойно продолжил Потапов. – Нет у меня доказательств, чтобы в суд его сволочь. Да и какие сейчас суды? Вы же разведчик, как и я, грешный, все понимаете. Агентурные данные у меня есть. А главное, здравого-то смысла никто не отменял. Приказ номер один – это что, дурость, по-вашему?

Корнилов молчал, не спуская острого взгляда с гостей.

– Почему-то во всем остальном он совсем даже не глуп. Не находите?

Корнилов поднялся и несколько раз прошелся туда-сюда по кабинету.

– Что вы предлагаете? – он остановился, заложив руки за спину.

– Пока еще у вас есть верные части, можно что-то сделать. По прогнозам наших аналитиков, скоро не будет и их. Тогда начнется… впрочем, вы и без моих аналитиков можете себе представить – во что все это заигрывание с массами обернется. Мы предлагаем принять меры, пока еще не поздно.

– Мы – это кто? – быстро спросил Лавр Георгиевич.

…Попрощавшись с генералом Потаповым, Стас медленно ехал по Невскому. Попадавшиеся то и дело группки солдат жгли его взглядами. Похоже, красный бант на лацкане куртки уже никого в заблуждение не вводил. Однако остановить машину никто не пытался. По городу уже наводили порядок верные Корнилову части, возле Зимнего стояли пушки, «шалить» дезертирам как-то резко расхотелось.

– Ой, господин офицер, чтоб вы были здоровы!

Стас бросил ногу на педаль тормоза. На тротуаре, в длинном пальто, прижимая шляпу к груди, стоял его старый знакомец – портной Аарон Моисеевич из Вержболово.

– Здравствуйте, Аарон Моисеевич, – улыбнулся опер.

– Ой, простите, господин офицер! Может, вы немножко заняты, а я не ко времени! Вы ведь могли забыть старого еврея, что прятал вас в подвале, а я таки нет. И моя Рахиль за вас всегда вспоминает.

– Как можно, Аарон Моисеевич! – невольно улыбнулся опер. – Какими судьбами вас занесло в Питер?

Старый портной, переминаясь с ноги на ногу, натянул шляпу на голову, потом снова снял. Видно было, что он здорово смущен.

– Я хотел немного посмотреть, где, может, спокойнее. Но, кажется мне, что здесь будет большой халоймес[39]. А у меня сердце слабое, могу за это не пережить. А кто тогда станет Изины уроки на скрипочке оплачивать? И Рахиль мне этого совершенно не простит.

– Ну, какой с покойника спрос? – не удержался Стас. – Ведь на том свете вам уже будет все равно!

– Вы не знаете за мою Рахиль, – безнадежно махнул рукой Аарон. – Она таки меня и там достанет! Но вы умный человек, чтоб вы были здоровы. Может, вы мне подскажете – скоро это все закончится? А то, сдается старому еврею, что здесь весь гешефт – это бледный вид в ящике изобразить.

– Да вы присядьте, Аарон Моисеевич, – Сизов сделал приглашающий жест.

– Что вы! Нет, нет. Я вас, конечно, поздравляю с такой машиной, но бедному еврею она не в масть…. Я вас и тут послушаю.

– Ну, как хотите, – пожал плечами Стас. – Так что вы хотели узнать?

– Скажите за Бога ради, сколько еще этот сумасшедший дом продолжаться будет? Я таки не против за всеобщее братство, но какой я брат господину Рябушинскому?

– Это надолго, – серьезно сказал опер.