Чёрч

Эмма присмотрелась. Это была семейная фотография. В центре стоял еще маленький Чёрч, на вид ему было года четыре или пять. Он щурился, глядя в камеру, и, хотя был ещё ребёнком, выражение лица у него уже тогда было тем же самым, что и сейчас. Скука с оттенком презрения. Словно фотографироваться — это ниже его достоинства.

Слева позади него стоял Джерри. Гораздо стройнее, но всё тот же. Она была готова поспорить, что на нем даже та же самая рубашка, которую он носил каждый день. Тогда она сидела на нем намного свободнее, но Эмма почти что разглядела у него на кармане предательское кофейное пятно.

Справа стояла незнакомка. Стройная, длинноногая женщина. Очень красивая. Впервые Эмма задумалась о том, что в Джерри было такого, что привлекало к нему таких женщин. При всех своих недостатках Марго была хороша собой. И эта женщина на фото, видимо, его бывшая жена и мать Чёрча, казалась просто сногсшибательной. Чёрч явно пошел в неё. Она была чуть выше Джерри, с густыми, рассыпанными по плечам темными вьющимися волосами. Она сердито смотрела в камеру так, словно не хотела, чтобы её фотографировали, но даже прищурившись, не могла скрыть свои ярко-голубые глаза. Она была восхитительной. Даже более того. Она была... она была...

Очень знакомой.

Эмма так сильно сжала фотографию, что у неё под пальцами треснуло стекло. Да, мать Чёрча очень напоминала его, но она также напоминала и кого-то ещё. Эта бледная кожа, большие красивые глаза. Будь она чуть худее и немного более взволнованной, то казалась бы точной копией Элизабет Ренни.

Эмма выронила фото и вышла из спальни.

— Слушай, Джерри, — она пыталась говорить легко и непринужденно, но безуспешно. — Можно тебя кое о чем спросить?

Он сидел в мягком кресле в гостиной и читал старый номер «Ридерз Дайджест».

— Конечно, — не опуская журнала, сказал он.

— Как звали твою жену?

— Прости, что?

— Бывшую. Твою бывшую жену. Мать Чёрча. Как её звали?

Журнал слегка опустился, и Джерри взглянул на неё поверх очков.

— Кларис. Есть какая-то причина, по которой ты хочешь это узнать? — спросил он.

Эмма покачала головой.

— Нет. Кларис, а дальше?

— Кларис Логан, конечно.

— Нет, — Эмма с трудом подавила желание застонать. — Её девичья фамилия. Она вернула её себе после развода?

— Знаешь, я не уверен. Мы не поддерживали связь. Она, можно сказать, исчезла и, пожалуй, это было к лучшему, — вздохнул он, затем потер подбородок. — Думаю, вполне возможно, что она её себе вернула.

— Какая у неё была фамилия?

— Ренни. Кларис Ренни.

Эмма попятилась назад и прислонилась к стене у входной двери.

Ну, конечно. Боже, какая же она дура. Чёрч, наверное, считал её такой дурой. Они ведь чертовски похожи. Практически близнецы. Те же глаза, те же волосы, те же длинные конечности. Чёрчу достались все мозги, а Элизабет — все страхи. Бедная девушка.

— Чёрч — твой единственный ребенок, так ведь? — выдохнула она.

Джерри вернулся к своему журналу.

— Да. Честно говоря, после него я больше и не хотел детей. Решил, что дважды совершенства не достичь.

Значит, Лиззи — сводная сестра Чёрча. Воспитанная матерью, которая его бросила. Получившая всю любовь и ласку, которой он был лишен. Его мать, самая ненавистная ему женщина. Она не хотела такого ребенка, как Чёрч и, очевидно, он решил, что она вообще не достойна иметь детей.

Но почему он ничего не сказал Эмме? Он и так уже лишил её собственной воли, уговорил кого-то преследовать, терроризировать, убить. Неужели Чёрч думал, что она не поймет?

«Нет. Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Тем легче будет заставить тебя сделать всё, что он пожелает. Совершить спланированное им преступление, в то время как он улетит в другой штат и оставит тебя одну, чтобы ты взяла на себя всю вину, какая только сможет на тебя свалиться. Как умно, Чёрч. Найти послушную ученицу, которая сделает за тебя всю грязную работу. Просто идеальный план».

— Совершенство, — выдохнула она и откашлялась. — Мне пора, я опаздываю на вечеринку.

— О, вы встретитесь там с Чёрчем?

— Не думаю. До свиданья Джерри.

— Развлекайся, дорогая.

Эмма выскользнула за дверь. На ней была свободная драпированная юбка и топ с длинными рукавами, совсем не подходящая одежда для холодной погоды. Её обувь была еще хуже — дешевые сандалии.

Но она всё шла, не останавливаясь, из глаз потекли слёзы, и она надеялась, что замерзнет прежде, чем доберется до нужного ей места.

ЧЁРЧ

Я считаю в высшей степени несправедливым то, что мы не можем управлять своими чувствами. Практически всё остальное получается у нас довольно естественно. Мы можем терпеть голод, кучу времени не спать, можем долго сдерживать мочеиспускание, да всё что угодно.