Чёрное пальто. Страшные случаи

Они так просидели некоторое время, плача, а потом Женя в своём зимнем платье с длинными рукавами уехала из городка насовсем и с тех пор больше не ждала свою мать и не разыскивала её по психбольницам и тюрьмам. Серёжек, правда, она не снимала и не снимает.

Чудо

У одной женщины повесился сын.

То есть, когда она пришла с ночного дежурства, мальчик лежал на полу, рядом валялась табуретка, а с люстры свисала тонкая синтетическая верёвка.

Рот у парня был в крови, на шее ясно виднелась красная полоска.

Он был без сознания, однако сердце еле слышно билось, так что приехавший на скорой помощи врач сказал, что это была только попытка самоубийства.

Причём на столе лежала записка: «Мамочка, прости, я тебя люблю».

Только тогда, когда сына увезли на каталке по больничному коридору (а мать вместе с ним в карете скорой помощи доехала до приёмного покоя и отстала от него не раньше, чем у дверей реанимации, держалась за его руку) – только тогда она, вернувшись домой, обнаружила, что у неё в тайнике, в шерстяном носке на дне чемодана, ничего не осталось.

А там было два обручальных кольца, все деньги, немного долларов и золотые серёжки с рубинами.

Бедная женщина затем недосчиталась и магнитофона, единственной ценной вещи, которую она вынуждена была купить сыну под его обещание вернуться в школу.

Потом она увидела под кроватью и в кухне много пустых бутылок, в раковине груду грязной посуды, а в уборной следы рвоты и безобразие.

Правду сказать, она ещё с порога, придя рано утром после ночного дежурства, подумала, что тут явно шла гульба (сыну предстояло идти в армию, и он говорил, что пригласит гостей, но мать всё время возражала).

Однако, когда она утром вошла в квартиру, в их единственную на двоих комнату, и увидела покосившуюся люстру, отодвинутый стол, лежащую табуретку и, что ещё страшней, верёвку и тело на полу, у неё мгновенно отшибло все гневные мысли.

И только теперь, вернувшись из больницы, она всё сразу восстановила в памяти и тут же, подняв табуретку, выдвинула из-под кровати чемодан.

Он был заперт небрежно, только на один замочек, второй отскочил.

Этот торчащий замочек много ей сказал, и она уже безо всякой надежды, оцепенев, открыла чемодан.

Носок лежал на своём месте, в углу под одеждой, но пустой.

В этом носке хранилась вся её надежда на спасение, она строила разные планы: то купить телевизор, то заплатить, чтобы у парня приняли экстерном экзамены за курс средней школы – он бросил учиться в середине года.

То она мечтала поменять квартиру с доплатой, ещё поднатужиться и накопить, однокомнатную на двухкомнатную, хоть в плохом районе, чтобы у мальчика была своя комнатка: пусть ей жилось тяжело с ним, но он был единственным родным человеком, больше никого у неё не осталось, вся семья умерла, весь их род: родители, тётки-дядьки, потом молодым погиб её муж, какой-то злой рок преследовал их.

И вот теперь и мальчик захотел уйти.

Кстати, он давно уже поговаривал о таких вещах, неуклонно приближалось время призыва в армию, а он с детства был мягким, добрым ребёнком, не любил драться, говорил, что не может тронуть человека, и из-за этого его частенько избивали в школе, его постоянно преследовали трое ребят из соседнего класса, смеялись, что он не даёт сдачи, такой слабак, и вытрясали у него из карманов всё вплоть до носового платка, а он молчал.

Что не мешало ему теперь, в пьяном виде, замахиваться на мать: вообще с ним произошли страшные перемены, когда он подружился с дворовыми парнями старше его.

Они взяли мальчика под защиту, как он признался матери, он пришёл домой и сказал, что всё, теперь его никто не тронет, и ходил весёлый, даже слишком весёлый.

Вот тогда, в четырнадцать лет, он стал требовать у матери магнитофон, ребята давали ему переписать кассеты, а он не мог им признаться, что у него ничего нет, только сидел и смотрел на эти кассеты.

Он, видимо, им нахвастал насчёт собственного магнитофона, выдавая желаемое за действительное.

Он знал, что у матери есть деньги, она берегла, копила, работала везде, где могла, но при этом она всегда ему твёрдо говорила, что карманные деньги могут его испортить, он ещё, чего доброго, начнёт пить и курить.

Он и начал довольно быстро пить и курить, его угощали, видимо; кроме того, он всё-таки находил материнские заначки и подворовывал помаленьку, она была рассеянной и никогда не знала, сколько у неё чего.

Однажды он особенно долго кричал насчёт магнитофона, плакал и даже заболел, поднялась температура, и он сказал, что лечиться не будет, хочет уйти.

Начался бред, он упорно отказывался от еды, и вот тут материнское сердце дрогнуло, она пошла купила ему магнитофон, самый дешёвый, но всё равно страшно дорогой.

Сынок быстро очнулся, стал смотреть во все глаза на магнитофон, она плакала от счастья, видя его ошеломление, но он вдруг опять лёг, отвернулся и сказал, что это совершенно не то, что нужно.

Они вместе на следующий день потащились в эту дешёвую лавочку менять магнитофон, приплатили опять бешеные деньги, причём их явно обманули, видя состояние матери и что она готова на всё.