Чёрное солнце

С демонами шутки плохи, особенно когда они видели тебя с измазанным в сливочном креме ртом и с неправильно надетыми туфельками.

Когда мы вышли, я сказала:

– Вообще-то я не чувствую холода.

– Это пока.

– А ты видел людей, которые в -2 носят шапки?

– Влажность воздуха высокая, поэтому холодно. Ещё немного и сопли до пола будут.

Я прыснула.

– Это от кого у тебя такое?

– От Гаврилова.

– При мне он так не краснословил.

– Он и не так может.

Хуже всего на людей влияет общество. В нем они становятся фальшивыми, глупыми, безразличными. На Мэдоку это не распространялось, он был намного выше людей чувствовал своё превосходство над ними, поэтому никто не вступал с ним в конфликт, даже когда очень этого хотелось.

Тонконогое шебутное создание в узких чёрных джинсах и легкой куртке встало прямо перед ним в очереди за горячими панкейками, делая лисье лицо, демонстративно не замечая нас. Губы бариста вытянулись в тонкую полоску. Готова поклясться, у Мэдоку лицо было проще, чем у этого парня.

– Два капучино и пончик с корицей, – пропищала травинка.

– За капучино в ларёк пойдёшь, у нас тут «Markov», а не «Кузина», – ответил железным голосом бариста.

– Так сложно сделать кофе? – вспыхнул тогда мальчишка, всплеснув руками. Тут вмешался Мэдоку, я с интересом смотрела на все происходящее:

– Ты чего-то не понял, или ждёшь, пока тебя выведут отсюда? – ах, вот это волны ярости, нечеловеческая сила!

– А ты вообще кто?

– Ну, видимо, тот, кто тебя выведет.

Вывел. Все с интересом смотрели, как бледноволосый, вмиг ставший сильнее в разы музыкант эпично и без наводящего страха выводит жалкое создание за стеклянные двери ресторана и чуть ли не кидает в лужу, но зная Мэдоку, слова, которые он произнёс напоследок, не оставят травинку ещё долго.

– Спасибо, – отозвался добродушно бариста.

– Обращайся, – он произнёс это так по-взрослому, как говорят настоящие мужчины, с такой манерой, будто бы были давно знакомы.

– Не советую есть на террасе, скоро будет дождь.

Я удивилась.

– Он не каждому так говорит, – объяснил Мэдоку, – это сын владельца, он редко встает за кассу, но сегодня, как видно, особенный день.

– Тем, что ты выпроводил травинку?

Он посмеялся.

– А почему травинку?

– Ну, волосы-то зеленые.

– Зелёные, как сопли.

Я прыснула.

– Верно подмечено! Ты меня впечатлил.

– Чем?

– Своей похожестью на Гаврилова. Он бы сделал также.

Мэдоку помрачнел. Не хотел он быть похожим на Гаврилова.

– Увидела, какие теперь настоящие демоны?

Я подняла на него взгляд, судя по смешку, он был очень говорящим.

– Волны не от меня исходили, а от него. Жалкое демоническое отродье, так и не смогшее найти своё предназначение.

– Как мерзко.

– Мерзко. Знаешь, что ещё мерзко? То, что они сделали это за несколько столетий. Ангелы свергли власть не так давно, совсем недавно, и за все время, что черти провели на Земле, они успели зарыть все, что у них было.

Я помню, как из моей юношеской жизни резко ушли демоны, балы стали устраиваться реже, народу на них было мало. Демоны очень следили за своим благородием, всегда были опрятны, кротки, и, в общем, достойны уважения. То, что произошло с ними сейчас, вызывает жалость к тем, кто тянул их род к хорошему положению в обществе. Каждая семья, каждый род, каждый именитый бес стремился оправдать честь демонов в глазах другой нежити, они работали над собой, ломали повадки и характер, чтобы наконец-то быть оценёнными, быть наравне с другими высокопоставленными личностями, но, видимо, зря. Демоны были не теми, какими мы привыкли их представлять, они всегда знали себе цену, их внешний образ заслуживал уважения, они давали себе несколько больше свободы, чтобы раскрывать в себе красоту, которой боялись вампиры, вся красота была в них. Их острый разум, умение поддержать любой разговор интересной гипотезой, литературными знаниями, собственными предположениями, которых боялись другие, вот, что делало их выше вампиров, и вот, за что их не любили. Семья Мэдоку не была исключением. С ними очень плохо обошлась моя семья, однажды моя мама сказала маме Мэдоку, что их младшая дочь Кики в заношенном платье старшей сестры, намекнув на бедность. На тот момент у моей мамы было шесть детей. Шесть. Она никак не могла собрать их около стола и навести в них порядок, а ещё она постоянно забывала их возраст, это было самым обидным. Вообще примечательного в ней было мало, красота, да и только, не знаю, чем думал мой отец, когда женился на ней. Вряд ли его спрашивали. Тем не менее, у миссис Симидзу было всего трое детей, но зато с ними можно было поговорить явно о большем, чем с той же Скарлет. От Таками я была без ума. У неё были теплые бархатные руки, а больше я ничего о ней не помню. Мэдоку я помню в серебристом костюме, маленького, с чёрными волосами, немного длиннее положенного. Мне уже тогда был мил его вид и нрав.

– Твоя мама была красивей моей.