Чёрные крылья

Пропускная меня встретила всё тем же мордатым часовым, который не менялся уже как лет семь. Находился этот мордоворот в отдельной боковой комнатушке, отделённой от предбанника управления толстым стеклом и металлической решёткой. В этой защите было только небольшой окошко, куда при желании было сложно закинуть даже гранату – места оставалось только для узкого прямоугольника служебного удостоверения. Сам громила сидел на скрипучем металлическом стуле, который, как мне иногда казалось, уже врос в своего хозяина, настолько они были неотделимы друг от друга. На небольшом столике, на котором обычно располагался журнал посещений и локти часового, лежала также и старая потрёпанная книжка. «Как закалялась сталь» Островского. Ради приличия стоит сказать, что каждый раз заложена она была в разных местах, так что её хозяин действительно её читал. Правда, если спросить у него, по какому именно разу, часовой ни за что бы не смог ответить. За все семь лет, которые он провёл на этом посту, книга не менялась. На плече, при малейшем движении стуча металлом ствола об ножку стула, у него болтался укороченный автомат, схожей модели, что и у тех солдат, задержавших меня на границе.

Конечно, мордоворот прекрасно знал меня в лицо. Как, впрочем, и всех постоянных посетителей управления. Правда, он ни разу не поздоровался со мной по имени-отчеству. Даже фамилию ни разу не назвал. Ничем не показал, что я для него больше, чем ещё один очередной посетитель. Хотя, чего жаловаться, таких скидок он не делал ни для кого.

В этот же раз всё было по-старому. Часовой не привстал, не помахал мне рукой, ничем не показал, что знает меня или хотя бы узнаёт. Всё то время, что я проходил короткий путь от двери до его мизерного окошка, он абсолютно равнодушно следил за мной своими слегка раскосыми, ничего не выражающими глазами. Всё также, молча принял у меня тонкий, слегка потрёпанный прямоугольник удостоверения, раскрыл его и внимательно вгляделся в фотографию, сверяя мою помятую рожу с вклеенным изображением. Точь в точь, как недавно это делал капитан Еврухин. Правда, на этот раз никаких препонов мне учинено не было. Никто не заковывал меня в наручники, никто не тыкал автоматом в лицо. Даже тревожная сирена не заорала прямо в ухо, вызывая группу быстрого реагирования. Часовой просто махнул мне рукой, мол, проходи, и вернул обратно мои корочки. Буднично и обыденно, ровно также, как махал полгода назад, в тот день, когда я получил звание полковника и самоубийственное задание в придачу.

Правда, кое-что всё-таки изменилось. Уже когда я почти полностью прошёл длинный коридор, ведущий к лестнице, что вывела бы меня на нижние, настоящие этажи, до меня донёсся сиплый, прокуренный голос.

– Александр Сергеевич ждёт вас на первом уровне, – нарушил своё многолетнее молчание часовой, – поздравляю.

– С чем? – спросил я, слишком ошарашенный разговорчивостью вахтёра, чтобы соображать.

– С успешным выполнением задания, – всё также ровно и абсолютно равнодушно ответил мордоворот. – Вы ведь успешно его выполнили?

– А… да, успешно. Спасибо.

Больше я от него ничего не услышал. Когда за мной запиралась дверь, ведущая на лестничный проёмы, я успел заметить, как часовой взял в руки книгу, аккуратно раскрыв её на середине.

Это была всё та же «Закалявшаяся сталь».

* * *

Когда я спустился на первый уровень (это был самый нижний, пятый подземный этаж), меня встретил уже знакомый мне агент американской разведки. Тот самый, по чьей наводке я и был послан умирать. Не то, чтобы я сильно обижался на него из-за этого, скорее даже наоборот, был отчасти благодарен. Однако я всё равно предпочёл бы увидеть на его месте Алеутова. Или хотя бы его секретаря. Американец же стоял, оперевшись правым боком на недавно перекрашенную в болотно-зелёный цвет стенку, и внимательно наблюдал за тем, как я спускаюсь по металлическим ступеням. Заметил он меня немного раньше, чем я его, плюс к этому, он стоял против света, испускаемого настенной электрической лампой, так что у меня заняло некоторое время, чтобы понять, кто, собственно, передо мной. Он никак не отреагировал на моё появление. Просто продолжал молча стоять, ожидая пока я закончу свой долгий спуск.

Лишь когда мои глаза поравнялись с его, он позволил себе начать диалог.

– Григорий, – вежливо поздоровался он со мной.

– Если я не ошибаюсь, Джеймс, – ответил я на приветствие. – Честно говоря, не ожидал тебя здесь увидеть.

Американец усмехнулся.

– Если же мы говорим честно, – усмехнулся Джеймс, – я вообще не ожидал вас увидеть. Однако же, судьба оказалась к вам благосклонна. Или же это были какие-то другие высшие силы? Бог, например? Вы верующий, Григорий?

– Не смотря на всю ироничность моего имени – да, верующий, – сдержано ответил ему я.

На секунду разведчик поморщился, будто вытаскивая из чулана памяти что-то старое, забытое и покрытое пылью. В конце концов, его лицо озарилось улыбкой понимания, он усмехнулся и продолжил разговор.