Чёрные крылья

Громовой обернулся на меня и на секунду его глаза расширились от удивления. Лишь через мгновение до него дошло.

– Ах да, точно… А до войны был?

– Какой там! – я отмахнулся от настолько бредового предложения. – Я кроме своего родного села только в Калинине и был. Да и то разок.

– Раньше Москва красивой была, – мечтательно, словно совсем не заметив моего ответа, продолжил Вася. – Папа всегда её с гордостью вспоминал. А я так ни разу и не побывал.

– А сейчас – отвратительна. Серые бетонные коробки да орлы со свастиками.

– Это ничего, – махнул ладонью Вася. – Это ничего. Слышишь? Это наша артиллерия работает. Сейчас разнесут в клочья всю эту срань бетонную, а мы потом Москву заново отстроим. Всё восстановим! От Большого и до Китай-города…

Васину болтовню я слушал в пол-уха. Был занят тем, что никак не мог нащупать на дне длинных карманов полковничьей формы спичечный коробок.

Честно говоря, с началом операции «Валькирия» моя жизнь круто повернулась. Первое – это, конечно, женитьба. Я вообще никогда не думал, что когда-то буду женат. Ещё буквально год назад сама мысль о том, чтобы законодательно закрепить за собой женщину казалась мне не то чтобы противной, но просто очень странной. Несмотря на достаточно долгое сожительство с Аней, я не рассматривал её как законную избранницу, предназначенную мне самой судьбой. Скорее, как привычное для себя существо, значительно облегчающее мне быт. Теперь же я частенько потирал обручальное кольцо и с нежностью на него посматривать. Оно стало для меня отдушиной в череде одинаково тяжёлых штабных дней.

Вторым знаменательным событием для меня стала армейская служба, которую я уже несколько лет как покинул. В конце сентября Алеутов подошёл ко мне и по секрету сообщил, что в грядущей войне толку от единичных оперативников контрразведки (пусть даже и очень толковых) будет очень мало толку. А вот армейские капитаны, в звании которого я и вступил в ряды «Стальной руки», пусть даже и бывшие, будут в большом почёте. Особенно, если они за время службы в разведке поднялись по карьерной лестнице аж до звания полковника. Тот факт, что полковничье звание в разведке равнялось генеральскому в армии, Алеутов благополучно проигнорировал. Всё-таки не настолько широк мой офицерской опыт, чтобы с ходу командовать целым корпусом. А вот с полком я вполне справлялся.

Так что пришлось принимать командование. Семнадцатым мотопехотным. Учился прямо на ходу, вспоминал всё, что успел усвоить и понять за то недолгое время, что командовал батальоном. В целом, выходило неплохо. Воевать у моих ребят получалось здорово, а мои тактические ошибки с лихвой компенсировала солдатская храбрость. Поэтому мы с подчинёнными были довольны друг другом. Я не занимался шапкозакидательством, следил, чтобы солдат не кормили откровенной парашей, а за это получал искреннее уважение и высокий боевой дух подразделения.

Впрочем, сильно подбадривать солдат мне и не приходилось. Они сами горели диким желанием, объединяющим всех нас. Желанием отомстить. А поэтому военная дорога, что довела нас от Казани и Ижевска до самых ворот Москвы оказалась очень короткой.

* * *

Трель штабного телефона стала для меня неожиданностью. Я всё же надеялся ещё на пару часов отдыха, пока не закончится артподготовка.

– Полковник Отрепьев? – спросила меня телефонная трубка знакомым, но искажённым помехами голосом.

– Да! – я поморщился, чувствуя, как затряслись в амбаре стёкла от рёва реактивных бомбардировщиков, заходивших на цель.

– Александр Сергеевич Алеутов вызывает вас к себе, – узнал я наконец-то голос адъютанта начальника разведки.

– По какому вопросу?

– Узнаете на месте. Скажите пожалуйста, полковник Громов сейчас с вами?

– Да, – ответил я, глядя на Васю, сосредоточенно разглядывающего боевой пейзаж за окном.

– Его Александр Сергеевич тоже требует. Немедленно отправляйтесь в расположение шестого артиллерийского полка. Знаете, где это?

– Примерно, – слегка задумавшись, прикинул я.

– В таком случае, выезжайте немедленно, вас уже ждут – на этих словах адъютант бросил трубку, оставив меня в глубокой задумчивости.

– Вась, – обратился я к другу.

– Ау?..

– Ты знал, что Алеутов на фронте?

– До этой секунды – нет, – ответил он, оторвавшись, наконец-то, от квадрата окна. – Это же вы с ним друзья-товарищи. Или с началом войны котлеты отдельно, а мухи – отдельно?

– Именно, что отдельно, – с начала декабря я действительно оставался в неведении о положении дел у своего бывшего шефа. – Вызывает вот к себе.

– Это куда? – удивился Громов. – В Свердловск что ли?

– Ты, мля, Свердловск, – огрызнулся я. – Ты чего такой глушёный сегодня, Вась?

– Ничего я не глушёный, – Вася огрызнулся в ответ. – Просто задумчивый. Я Москву в первый раз вижу, понимаешь?

– Вот раз такой задумчивый, то и думай, как нам с тобой эту белокаменную ковырять. Там внутри минимум две немецкие дивизии, «Поволжский легион», который нам и так порядочно крови попил, и ещё чёрт знает сколько власовцев. Хотя нет, отставить думать. Собирайся, со мной поедешь.

– Куда? – не понял Громов.