Чёрные крылья

Такой расклад имел свой смысл. В конце концов, мы с Артёмом уже работали вместе, и я знал, чего от него можно ожидать. К тому же, я лично наблюдал за его тренировками ещё в детстве, и сам же его воспитывал. С Громовым мы вообще сдружились именно в боевых условиях и тоже имели за плечами совместный опыт.

Однако, нас троих было явно мало для проникновения в самый центр осаждённой Москвы.

– Почему втроём? Впятером! Сейчас ещё один оперативник должен подойти. Тоже с боевым опытом, не волнуйся.

И действительно, Алеутов ещё не успел даже закончить фразу, как возле нашей четвёрки остановился военный джип и из него вылез, одетый в форму Чёрной Армии…

– Джеймс! – воскликнул я.

– Я тоже рад вас видеть, Григорий, – вежливо и ехидно, как и всегда, поздоровался со мной американец.

Ещё один крепкий удар по рукам.

– Какого чёрта ты тут делаешь?! – продолжал удивляться я.

– Воюю, разве не видно? – не изменял своему сарказму американец. – Записался добровольцем, параллельно обеспечиваю работу всей логистической системы Чёрной Армии в освобождённых частях России.

– Агентуру разводишь? – недоверчиво спросил у него Артём.

Американец с пренебрежительной миной повернулся к нему, будто только заметил.

– Нет, Артём, всего лишь обеспечиваю бесперебойные поставки припасов в армию. Или вы собираетесь воевать без патронов, танков и фуража?

– До этого как-то справлялись, и ничего, – с вызовом произнёс Артём.

– Так, хорош собачиться, – пресёк разгорающийся спор Алеутов, сделав при этом вид, что не заметил презрительной усмешки американца. – Не затем здесь собрались. Джеймс, вы полностью уверены в своём решении?

– «Цивус романус сум»[2], – подтвердил шпион. – С нашего с вами последнего диалога я не изменил решения, господин Алеутов. Я готов оказать помощь своим русским друзьям, – он широко улыбнулся. – Только хорошо было бы выдать мне, штабной крысе, хотя бы какую-нибудь амуницию.

– Вооружим всех, не беспокойся, – успокоил его мой начальник. – Все готовы?

Мы согласно кивнули.

– Ну пойдём тогда что ли?

– Э, стой! – прервал я Алеутова. – А пятый где?

– Чего?

– Ты сказал, что нас будет пятеро, – повторил я его слова. – Нас четверо. Где ещё один?

Александр Сергеевич вдруг улыбнулся мне доброй и тёплой улыбкой.

– Дурак ты, Гриша. Я и есть пятый. Не могу же я такое веселье пропустить.

* * *

На этот раз в подземельях было влажно. Даже слишком. Если в мае вода доставала мне до колен, то теперь затхлая и холодная жидкость поднималась аж до пояса.

Мы шли уже несколько часов, не издавая лишнего шума и не разговаривая, лишь изредка показывая друг другу знаками, где можно оступиться. Все препирания остались наверху. Осталась там взаимная неприязнь Артёма и Джеймса, молчаливая задумчивость Громова и мои пререкания с начальством. Старик никак не хотел отправить нас вчетвером, ссылаясь на то, что слишком засиделся на кабинетной должности, а пятьдесят – не шестьдесят, и он вполне ещё боеспособен. На все мои упрёки о том, что это чистой воды политическая дурость – начальнику разведки ходить в атаку с шашкой наголо, он отвечал, что в случае чего покончить с собой всегда успеет, живым его не возьмут, а преемником своим назначает меня. На моё замечание по поводу того, что я тоже в этом отряде, он лишь весело усмехнулся и ответил, что в таком случае у меня больше причин остаться в живых и выполнить задание.

Мы шли в тишине, вооружённые чем попало, кто в лес, кто по дрова. У меня в руках вместо любимой «Мосинки», оставшейся в арсеналах Свердловска, удобно лежал новенький «АД». Хорошая машинка, перед спуском в подземелья я успел чуть-чуть с ней поработать. При стрельбе автомат уводило немного вверх, но в условиях боя в замкнутом помещении, который нам, судя по всему, и предстоял, это было не критично. Артём предпочёл всё тот же пятьдесят четвёртый «гевер», с которым, как мне кажется, успел сродниться. Не понимаю, чем ему конкретно нравилось это оружие, как по мне – слишком громоздкое и маломощное. Однако, в таких вещах больше решают привычка и опыт, чем характеристики пушки. Джеймс и Вася предпочли американские «эмки», и если в первом случае я понимал обоснованность такого решения, то вот выбор Громова стал для меня полной неожиданностью.

Вася вообще сегодня был слишком задумчивым для самого себя. Когда мы только спускались в подземелье, но на секунду остановил меня и предупредил:

– У меня странное предчувствие.

Я не то, чтобы был суеверным человеком, однако опыт разведчика сообщал, что в таких случаях предчувствиям других людей лучше доверять.

– Хочешь сказать, нас ждут неприятности?

Вася на секунду задумался.

– Нет, – уверенно ответил он. – Ничего плохого, но… то, что мы встретим там, – он кивком головы указал на тёмный провал подземелья. – Нам не понравится. Что-то очень противное и… мерзкое. Понимай как хочешь.

И с этими словами спустился в темноту. Мне же ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.