Чёрные крылья

Несмотря на большую продолжительность пути, в этот раз для меня он, несмотря на возросшее расстояние, был несравнимо легче. У меня были мои товарищи, подсказывающие в случае чего путь, у меня был фонарик, а не обжигающие руки свечи. В конце концов, у меня была даже штурмовая винтовка, так что я был готов ко всему, и в этот раз засада из темноты не смогла бы застать меня врасплох.

В конце концов, Алеутов, идущий в голове колонный, остановился. Достал из нагрудного кармана, до уровня которого вода так ни разу и не поднялась, потрёпанную карту. Начал водить по ней указательным пальцем, что-то шепча одними губами. Наконец, после двух перепроверок, он поднял глаза от пожелтевшего листка и обратился к нам:

– Это здесь, – и кивнул на массивную металлическую дверь, брата-близнеца той, что вела в здание ОГПУ.

– Уверены? – недоверчиво спросил Джеймс.

– Процентов на девяносто. Мы сейчас должны быть прямо под Кремлём. Точнее, под той бетонной коробкой, которая стоит на его месте.

– И вы хотите сказать, что немцы просто так оставили вход оттуда прямо в подземные коммуникации города? Ни патрулей, ни растяжек? – продолжал сомневаться американец.

– А почему бы и нет? Хочешь сказать, им самим в случае чего «Метро-2» не понадобится что ли?

– Что-то не спешат они им воспользоваться.

– Исключительно их проблемы, – тоном, прекращающим всякие споры, ответил Алеутов. – Мы заходим. Ребятки, займите позиции, я открою вентиль. Будьте готовы встретиться там с чем угодно: от одинокого часового и до укреплённой огневой точки. Готовы?.. Поехали!

Дождавшись, пока мы встанем выгнутой дугой и наведём стволы на громаду металлической двери, Алеутов начал откручивать запорный вентиль. Он очень хорошо поддавался, как и аналогичный ему механизм на станции под штабом ОГПУ.

Это могло означать только одно.

– Алеутов, стоять! – заорал я, однако было уже поздно.

Дверь, сбросив с себя великую тяжесть застоя, начала медленно открываться, не издав при этом ни звука.

За ней стоял, слегка сгорбившись, но всё же в полный рост тучный старик, силуэт которого был мне до боли в отсутствующем глазу знаком.

– А я уже и не надеялся, что здесь кто-то появится…

[1] лат. Немецкий мир.

[2] лат. Я римский гражданин.

Глава шестая Откровения

«У Братских могил нет заплаканных вдов —

Сюда ходят люди покрепче,

На Братских могилах не ставят крестов…

Но разве от этого легче?!»

Рейхскомиссариат Московия, подземелья под Москвой. 18 февраля, 1963 год.

– А я уже и отчаялся ждать, что здесь кто-то появится… – произнёс Владимир Вишневский, едва металлическая створка двери отворилась.

Первой моей реакцией на эти слова было, конечно же, вскинуть автоматный ствол и расстрелять подонка, что решил театрально поиграть на наших и так напряжённых нервах. Однако, едва поймав силуэт старика на мушку, я неожиданно понял, что никакой опасности он из себя не представляет. Старый, располневший, бочкообразный предатель не был ни вооружён, ни окружён охраной. Он стоял на грязном металлическом полу, слегка покачиваясь и хрипя на вдохе. Он не предпринимал попыток убежать от нас, свистнуть, закричать, не пытался размахивать стволом и угрожать.

Он просто стоял и смотрел. Улыбаясь.

Кажется, одновременно со мной похожие выводы сделали и остальные члены команды, а посему, переглянувшись друг с другом, мы опустили стволы. Не убрав, при этом, пальцев со спусковых крючков.

– Чему это вы улыбаетесь, Владимир? – сурово спросил Алеутов, заметив, как и все мы, такую неподходящую по ситуации улыбку на лице предателя.

– А почему не должен? – спросил рейхскомиссар, однако улыбку с морды убрал. – Кажется, я уже говорил о том, что достаточно долго ждал вас. И вот – вы пришли. Чем не радость?

– Не думаю, что остроумие и сарказм помогут вам в этой ситуации, – Алеутов продолжил ровным и спокойным голосом, пропустив иронию рейхскомиссара мимо ушей. – Владимир Вишневский, вы обвиняетесь в многочисленных преступлениях против русского народа, измене Родине и сотрудничестве с врагом. Вы пройдёте с нами.

Вишневский лишь поднял глаза (он был на полголовы ниже Алеутова), внимательно посмотрел на моего шефа и абсолютно спокойно произнёс:

– Хорошо.

Я поймал недоумённые взгляды Артёма и Васи.

«Хорошо»?

Этот человек что, совсем не понимает, зачем мы здесь? Не понимает, что его ждёт в случае ареста?

– Я готов пройти с вами, господа-товарищи, – продолжил, тем временем, Вишневский. – Только перед этим, прошу вас, ответьте мне на два вопроса. Всего лишь два несложных вопроса, а затем я преспокойно дам себя заковать в наручники, связать верёвками и отконвоировать в расположение ближайших частей Чёрной Армии.

– Брехня, – резко отозвался Джеймс.