Чёрные крылья

Проведя языком по боковым зубам и выковыряв оттуда остатки мяса, я, собравшись с духом, вышел на улицу. В лицо мне сразу ударил холодный воздух, от которого я отвык в тёплом и прогретом логове предателя. Изо рта тут же пошёл тёплый пар, а из глаз брызнули мелкие и едкие слёзы. Теперь главное вести себя спокойно. Если в договорённость предателя с гестапо входило не немедленно задержание, то шанс у меня есть. Пересижу где-нибудь в городе, мало ли в Казани трущоб и заброшенных чердаков, а потом тихо выскользну из города. Чёрт, нет! Имя! Моё имя! Точнее то самое, конспиративное, указанное в ложных документах, имя предатель знал заранее и наверняка назвал его своим немецким покровителям. И в город меня пропустили только потому, что хотели задержать уже после того, как я расслаблюсь и выболтаю предателю всё, что знал. Как всё паскудно получается-то, Боже…

– Bürger, warten Sie, – услышал я грубый мужской голос, когда уже почти миновал арочный закуток, соединяющий двор с проспектом, на котором я недавно плутал.

Ну, вот и всё, подумал я.

На деле же, мгновенно обернулся, нос к носу столкнувшись с эсэсовским патрулём, выходящим из двора, который я едва успешно не покинул.

– Zeigen Sie mir die Dokumente und temporäre Zulassung, – тоном, не терпящим возражений, сказал главный из тройки, судя по петлицам унтерштурмфюрера на воротнике.

Молча, не показывая волнения и сумев даже выдавить из себя кривую улыбку, я протянул эсэсовцу удостоверение личности и временную регистрацию. Пока он недобрым взглядом пробегал по скромным обрывкам моей выдуманной биографии, двое его подчинённых цепными псами глядели на меня из-за его спины, готовые в любую секунду вцепиться в меня и разорвать на части. Впрочем, на такой благополучный исход я рассчитывать не мог. Скорее всего, части тела начнут от меня отваливаться уже на допросе, на который меня обязательно приведут под белы рученьки вот эти вот два мордоворота, в надежде вытянуть из меня информацию по поводу цели моей миссии.

Эсэсовец, держащий в руках моё удостоверение, поднял глаза. Коротко скомандовал:

– Nimm es!

На временную регистрацию эсесовский лейтенант даже не взглянул.

Жаль, что мой спектакль не удался.

Двое рядовых, получив по-настоящему собачью команду, тут же бросились вперёд, намереваясь для начала меня немного помять, а уже затем скрутить и потащить в какой-нибудь укромный подвал, где мои предсмертные вопли не помещают быту добропорядочных бюргеров. Правда, всё это шло в разрез с моими планами, так что я их немного подкорректировал. За те несколько драгоценных секунд, что эсэсовец изучал мои документы, я успел принять боевую стойку и теперь мощным пинком своего тяжелого ботинка отправил унтерштурмфюрера в полёт. Продлился он, правда, недолго, так как тело лейтенанта, из которого с громким хрипом вышел весь воздух, натолкнулось на двух его подчинённых. Физика сделала своё дело и в переулке мгновенно образовалась свалка.

Я же всего этого уже не видел, мчась прочь, поднимая своим топотом миниатюрные бураны снега.

– Halt! – раздалось мне в спину, за секунду до того, как по заснеженной мостовой у меня под ногами забарабанили пистолетные пули.

Я прекрасно понимал, что небольшая задержка ни за что не остановит вооружённую погоню. Ещё меньше шансов у неё было на то, чтобы остановить пистолетную пулю. Поэтому, едва я заслышал выстрелы, как тут же свернул влево, петляя по узеньким улочкам жилого квартала. Несмотря на то, что день был в самом разгаре, прохожих было мало, а те немногочисленные счастливые немецкие обыватели, что попадались мне на пути, спешно отпрыгивали с траектории моего движения, испуганно вжимаясь в стенки близлежащих домов. Тем сильнее вытягивались от ужаса их лица, когда вслед сумасшедшему бегуну, несущемуся во весь опор, начинали свистеть пули, и громыхали трое озлобленных эсэсовцев.

Поворот. Ещё поворот. Длинная прямая улица, с обеих сторон застроенная невысокими, четырёхэтажными домами. Теперь – только прямо, если только не нырнуть в ближайший подъезд. Впрочем, с тем же успехом я могу сразу сдаться преследователям, законопослушные бюргеры выдадут меня с потрохами. Остаётся лишь надеяться, что я добегу до конца улицы раньше, чем эсэсовцы сумеют в меня точно прицелиться.

Вот чёрт, накаркал! Из ближайшего дома, раскрыв входную дверь так, что она едва не сорвалась с петель, пулей выскочила крепкая, но не полная женщина, и большими рысиными скачками бросилась мне наперерез. Несмотря на то, что бегаю я достаточно быстро, а адреналин в крови ещё больше добавлял прыти, немка очень быстро поравнялась со мной и, крепко схватив за рукав, упёрлась ногами в мостовую, отчаянно вереща.