Чистильщик

Народа в башне, казалось, стало меньше. На самом деле на смену разъехавшимся выпускникам пришли первогодки, но малыши сливались для Эрика в шумную и бестолковую толпу, в которой одного от другого не отличишь. Профессора, попавшиеся в коридорах, приветствовали подчеркнуто вежливо, старые приятели опасливо косились на его плащ и шагавшего рядом Альмода — Ингрид и Фроди остались на станции.

Эрика словно холодной водой окатило, когда парень, с которым восемь лет спали на соседних койках, обмениваясь секретами под страшные клятвы никогда и никому не рассказывать, в ответ на его радостный вопль — надо же, успел соскучиться! — вежливо поклонился, как и положено младшему перед старшим, и, при первом же удобном поводе свернув беседу, поспешил прочь. Эрик застыл, глядя ему вслед. Очнулся, только когда тронули за плечо. Отмер, встретившись взглядом с Альмодом — тот усмехнулся, не ехидно, вопреки обычному, а как-то очень невесело.

Они оба были здесь чужими. Может быть, так оно и надо — в конце концов, выросшие дети всегда покидают родительский дом. Но настроение все же испортилось, а при виде показного радушия Лейва, который принял их в своем кабинете, предложив кресла, и вовсе захотелось встать и уйти. Он предвкушал эту встречу, и был рад снова видеть наставника — но раньше в голосе профессора не было столько фальши. Или Эрик просто ее не замечал? Он от души порадовался, что начало разговора взял на себя Альмод.

— Вот, значит, как, — сказал профессор, выслушав. — Не ожидал…

— В самом деле? — светским тоном поинтересовался чистильщик. — С вашими знаниями и опытом не ожидали, что орден не захочет упустить настолько полезное плетение?

— Не ожидал, что за ним явитесь именно вы. Вы оба должны понимать, что оно может спасти десятки жизней.

— Как сказать… Спасти десятки жизней — или уничтожить сотни, если переиначить его в боевое. Поэтому орден предъявляет на него право. — Альмод ухмыльнулся. — Держу пари, вы уже подготовили речь для осеннего съезда. Увы, прозвучать ей не суждено. Поторопились, бывает. Мои соболезнования.

Если бы можно было просто исчезнуть, провалиться сквозь землю от стыда. Профессор всегда был добр к нему… обычно говорят, «как родной отец», но от отца Эрик не видел ничего, кроме ругани и оплеух, а родного и вовсе не знал. И то, как сейчас разговаривал Альмод с бывшим наставником… так нельзя. Он уже открыл было рот, чтобы вмешаться, но профессор успел первым.

— Я не узнаю вас. Тебя, Альмод. И тебя, Эрик. Неужели орден настолько меняет людей? Я помню блестящих, умных и добрых мальчишек…

Альмод расхохотался так, что наставник вздрогнул.

— Один из этих мальчиков умер много лет назад, и не стоит тревожить его память. Что до мужчины, в которого вырос второй… он действительно умен. Поэтому, собравшись играть на его искренней к вам привязанности и пробуждать чувство вины… — чистильщик снова усмехнулся. — Вам следовало бы быть тоньше.

Почему так бывает? Недостойно ведет себя кто-то другой, а стыдно тебе самому? Эрик снова открыл рот, собираясь извиниться, и опять наставник его опередил.

— Тогда и тебе стоит тоньше притворяться, будто заботишься о чьих-то там жизнях.

— Ну почему же? Я действительно никогда бы не хотел увидеть, как это плетение накинут на строй… пусть даже врагов.

Подопытные крысы под его действием превращались в иссохшие мумии за несколько секунд. Человеку, наверное понадобится… Эрик против воли начал рассчитывать и тут же оборвал себя. Он тоже не хотел бы увидеть, как это плетение опускается на строй… особенно если несколько одаренных будут действовать достаточно слаженно, чтобы накрыть приличную площадь.

— А еще оно уже спасло жизнь двух моих братьев по ордену… которых я очень ценю. И, возможно, уже не только двух. Поэтому я настаиваю — орден настаивает…

— Орден намерен прибрать его к рукам, — вежливо улыбнулся Лейв. — Чистильщики всегда многое себе позволяли, но вот так явиться и отобрать авторское плетение у его создателя…

Эрик на миг лишился дара речи.

— Насколько я помню, представили это плетение не вы, — сказал Альмод.

— Конечно: таланты надо поощрять. Но вы всерьез поверили в то, что школяр, пусть даже выпускник, способен сам создать нечто настолько неординарное… — профессор перевел взгляд на Эрика. — Или ты в самом деле считаешь, что выстроил бы его сам, без моих подсказок?

Альмод усмехнулся, хлопнув Эрика по колену.

— А что я тебе говорил? Нет, надо было тогда все-таки поспорить.

Эрик улыбнулся, так же холодно и фальшиво, как и остальные в кабинете.

— Благодарю за урок, профессор Лейв. Иногда стоит принять яд из рук любящего наставника, чтобы потом уметь распознать его в руках врага.

Очень хотелось провалиться сквозь землю. Дурак наивный.

— Что до плетения… возможно, я действительно переоценил собственные заслуги, но это ничего не меняет. Теперь оно принадлежит ордену — я тоже на этом настаиваю.