Чисто английское убийство

– В моем шкафу! – тяжело дыша, сказал он. – В ящике, где я держу носовые платки! Я только что пошел взять чистый платок, и когда я его достал, вот это лежало прямо под ним!

С видом картежника, достающего козырного туза, он поставил на стол маленький флакон синего стекла, на котором крупными буквами было написано «Яд».

– Что вы об этом думаете? – спросил сэр Джулиус.

XVII. «Поговорили…»

Сержант Роджерс взял флакон и поднес к свету.

– Пуст, как я вижу, – сказал он и поставил флакон обратно на стол. Лицо его, как всегда, ничего не выражало.

– Ну? – нетерпеливо спросил Джулиус. – Разве не это вы искали?

– Похоже на то, сэр Джулиус. Бриггс, без сомнения, сможет его опознать. – Тон сержанта был сдержанным, почти безразличным.

– И он был в моем шкафу, подумать только! Как, черт побери, он там оказался? Как вы думаете?

– Ну, в вашу комнату легко попасть с лестницы, сэр. Ваша дверь – первая на лестничной площадке.

– Точно. Она рядом с комнатой леди Камиллы. А комната миссис Карстерс дальше по коридору.

– Я помню, сэр.

– Полагаю, вы обыскивали их комнаты прошлой ночью?

– Да, сэр.

– Тогда как…

– У меня нет предположений, сэр. И если только человек, положивший его туда, не решит сам нам об этом сказать, я не вижу способа это выяснить.

Неодобрение в голосе сержанта звучало слишком явно, чтобы его можно было проигнорировать.

– Наверное, – промямлил сэр Джулиус, – мне следовало оставить его там, чтобы вы могли посмотреть.

– Следовало, сэр.

– На нем могли быть отпечатки и все такое.

– Такая возможность, конечно, существовала.

– Простите. Это было глупо с моей стороны. Боюсь, я потерял голову, когда увидел его там.

– Вполне понимаю, сэр. – Роджерс помолчал и продолжил довольно грозно: – Несомненно, офицер, который в надлежащее время займется этим делом, примет ваше объяснение, учитывая ваше положение.

– Господи, Роджерс, уж надеюсь, что так! – взорвался Джулиус.

– Он, конечно, должен будет принять во внимание тот факт, что нет никакого подтверждения ваших слов.

– Тьфу! – в сердцах сказал Джулиус.

– Однако, – ровным голосом продолжал Роджерс, – есть одна вещь, которую я могу ему сообщить. Флакона не было в вашем шкафу, когда я осматривал его прошлой ночью. Дайте-ка подумать; вы говорите, что он лежал под верхним носовым платком в стопке?

– Да.

– Я открывал этот ящик, когда помогал вам переодеться сегодня. Если бы в тот момент там что-то лежало не так, думаю, я бы это заметил. Не уверен в этом до конца, но думаю, что заметил бы. Возможно, это поможет точнее определить, когда именно его туда положили.

Роджерс взял флакон и сунул его в карман.

– Вы больше ничего не хотите рассказать мне, сэр? – спросил он.

– Мне больше нечего вам сказать. У вас есть все факты.

– Есть один факт, – заметил доктор Боттвинк, – который, по крайней мере, меня несколько утешает.

– А именно, сэр?

– Тот факт, что флакон сейчас пуст. Это означает, что я смогу поужинать более или менее спокойно.

Он встал и вышел из комнаты. Выглядел он гораздо менее подавленным – то ли по упомянутой им причине, то ли по какой-то иной. Лицо его оставалось серьезным и задумчивым, но с него исчезло выражение полного смятения, которое появилось на нем в тот момент, когда они обнаружили, какое несчастье случилось с миссис Карстерс. Он довольно шустро прошагал в северо-восточное крыло дома, поднялся по знакомой узкой лестнице и снова оказался в комнате с архивами.

Однако сейчас это прибежище не оказало на него привычного магического воздействия. Внешне там ничего не изменилось. Крыша чудесным образом выдержала удары стихии. Архивные документы по-прежнему стояли в дубовых шкафах сухими и нетронутыми. Однако сейчас они напрасно расточали свои соблазны. Что-то встало между ними и их пылким обожателем. Двадцатый век – вульгарный, противоречивый, беспокойный – вторгся в цитадель века восемнадцатого и полностью ее разрушил. К своему глубочайшему удивлению, доктор Боттвинк обнаружил, что его совершенно не интересуют бумаги третьего лорда Уорбека.

Несколько минут он праздно сидел за рабочим столом, и затем признал себя побежденным. Он положил ручку, которую бесцельно вертел в руках, и принялся расхаживать по узкой комнате. Он в четвертый раз развернулся у стола и почти дошел до двери в пятый, когда эта дверь без всякого предупреждения распахнулась.

– О! – удивленно воскликнул доктор Боттвинк. – Леди Камилла!

– Я вас побеспокоила, доктор Боттвинк?

– Чтобы ваша светлость задавала мне подобные вопросы? Беспокоить меня? Да что вы! Когда я думаю о том, как я повел себя по отношению к вам, я…

– Именно поэтому я к вам и пришла, – бесцеремонно перебила его Камилла. – Мне кажется, вы должны мне это объяснить. Так что же вы и все остальные делали в моей комнате?

– Это было досадной ошибкой с моей стороны. Хотя, возможно, – педантично поправился он, – прилагательное «досадная» не годится. Я не желал бы оскорбить вас еще сильнее. Я очень счастлив, что ошибся. Короче говоря, когда я вошел к вам в комнату, я думал, что вы мертвы.