Чисто английское убийство

– Вы думали?!.. Это самое странное объяснение визита в комнату женщины, которое я когда-либо слышала, а я их слышала немало.

– И тем не менее, это правда.

– И почему же в тот момент я должна была быть мертва?

– Миледи, – серьезно сказал доктор Боттвинк, – ответь я на этот вопрос прямо, я, возможно, окажусь виновен еще в одном промахе. Однако помните ли вы то, что сказали сегодня, перед тем как подняться к себе, чтобы отдохнуть?

Камилла отрицательно покачала головой.

– Не помню, – сказала она.

– Нет? Позвольте, я вам напомню. Вы сказали, что в этом доме стоит запах смерти. Вы задались вопросом, кто из нас умрет следующим.

– Правда? Должно быть, я очень плохо себя чувствовала, если говорила подобное. Это было очень глупо с моей стороны.

Доктор Боттвинк восхищенно воззрился на нее.

– Сколь чудесна способность молодости к восстановлению! – сказал он. – Несколько часов сна, и все снова хорошо! Но вы действительно это сказали, леди Камилла. И видите ли, к несчастью, оказалось, что в конечном итоге ваши слова были не так уж глупы.

– Не понимаю.

– Значит, вам еще не сказали? Вы не знаете, что миссис Карстерс умерла?

– Миссис Карстерс! – Камилла побледнела, но великолепно овладела собой. – Что случилось?

– Ее отравили, миледи, – очевидно, тем чаем, который был приготовлен для вас и который она выпила сама, так как нашла вас спящей.

Камилла молчала. Она неподвижно стояла посреди комнаты и не сводила прекрасных глаз с доктора Боттвинка.

– Надеюсь, – серьезно сказал историк, – что вы действительно спали, когда миссис Карстерс к вам заходила.

– Она ко мне вошла? Разумеется, я спала, если это так. Я ничего не слышала.

– Это хорошо. – Он с облегчением вздохнул. – Это очень, очень хорошо. Вы не забудете сказать об этом полиции, когда они будут вас допрашивать?

– Конечно. – Камилла выглядела весьма озадаченной. – Вы хоть понимаете, доктор Боттвинк, что я понятия не имею, о чем вы говорите?

– Пусть будет так, миледи. При условии, что вы со своей стороны поймете, что я в этом деле – ваш друг.

– Думаю, так и есть, – медленно сказала она. – Хотя я, хоть убейте, не понимаю почему.

– Хоть убейте! – повторил доктор Боттвинк. – Это ведь жаргонное выражение, верно? Наверное, оно подходит к той ситуации, в которой мы оказались. Кстати, леди Камилла: есть еще одна фраза, которую я недавно услышал, и буду рад, если вы мне ее разъясните. Каким бы знатоком вашего языка ни был иностранец, я считаю, что мне все еще есть чему поучиться.

– Вы в самом деле очень странный человек! – сказала Камилла. – Сначала вы говорите мне, что кто-то пытался отравить меня и отравил миссис Карстерс, а потом ждете, что я примусь спокойно обсуждать английский жаргон! Вы… вы хорошо себя чувствуете, доктор Боттвинк?

– Благодарю вас, миледи, я в полном здравии. И уверяю вас, я поднял этот вопрос не из праздного любопытства, а потому, что это может оказаться важным для нас обоих. Будьте добры, потерпите еще немного и ответьте мне на один-единственный вопрос.

– Хорошо.

– Благодарю вас. – Доктор Боттвинк поправил очки, заложил руки за спину и заговорил громче, словно обращаясь к классу: – Мой вопрос вот в чем. Какой смысл вы придали бы следующей фразе, сказанной человеком из рабочего класса: «Я сегодня встретился с таким-то; я ему (или ей) наговорил всякого»?

– Этот человек – мужчина или женщина?

– Женщина.

– В таком случае, – без колебаний ответила Камилла, – я бы сказала, что она наговорила такому-то гадостей.

Доктор Боттвинк потер руки.

– Отлично! – сказал он. – А если бы фраза была такой: «мы крупно поговорили»?

– Это, вероятно, означало бы, что другая женщина нагрубила ей в ответ. Прозвучало бы еще понятнее, если бы она просто сказала: «Мы повздорили». Это бы точно означало скандал.

– Чрезвычайно тонкое различие. Я всегда считал, что английский – самый выразительный язык на свете. Я вам очень, очень благодарен.

– Это всё, доктор Боттвинк?

Историк поколебался, прежде чем ответить.

– Да, – наконец сказал он. – Есть еще вопросы, которые я хотел бы задать, но вы, возможно, сочтете их неуместными. Кроме того, есть один человек, который, как я считаю, может ответить на них лучше.

– Да? И кто же это?

– Разумеется, женщина из рабочего класса.

Женщина из рабочего класса была в буфетной со своим отцом, где доктор Боттвинк ее и нашел. Когда он вошел, она посмотрела на него с подозрением. Бриггс был ненамного приветливее, но заученная фраза автоматически сорвалась с его губ.

– Вам что-нибудь угодно, сэр? – спросил он.

– Да, Бриггс. Вы оказали бы мне большое одолжение, если бы позволили задать миссис Уорбек важный вопрос.

– Я ничего не скажу, – тут же выпалила Сьюзан. – Я уже рассказала сержанту обо всем, что случилось, и он говорит, что мне придется рассказывать это снова другим полицейским, когда они явятся. С меня хватит.

– Позвольте уверить вас, мадам, что этот вопрос – не из тех, что вам уже задавал сержант. Я согласен с каждым словом, которое вы ему сказали.

– Я ничего не стану говорить, – повторила она.