Чисто английское убийство

– Бриггс! – В глазах доктора Боттвинка, когда он повернулся к дворецкому, почти стояли слезы. – Бриггс, я умоляю вас о помощи! На всех нас брошена тень. От вашей дочери зависит, освободят ли нас от подозрений. Простое утверждение, которое никоим образом не может ее обличить – и от которого завтра она может отказаться, если пожелает, – неужели вы мне не поможете его получить?

– Думаю, это ей решать, сэр, – неуверенно сказал Бриггс. – Я уж точно не хочу мешать вам, если вы думаете, что это поможет, но я не могу отдавать приказы после того, что случилось. И все же, Сьюзан, я не понимаю, почему бы тебе не сделать то, о чем просит этот джентльмен.

– Ты как все остальные! – запальчиво сказала Сьюзан. – Изводишь и донимаешь меня то одним, то другим! В этом доме не осталось человека, который рано или поздно не стал бы на меня нападать, а теперь еще и он начинает! Почему они не оставят меня в покое?

– Миссис Карстерс изводила и донимала вас, мадам?

– Она была самой ужасной из всех!

– Уф! – с облегчением выдохнул доктор Боттвинк. – Это было, когда вы с ней встретились у комнаты леди Камиллы?

Сьюзан с подозрением посмотрела на него.

– Что вы об этом знаете? – спросила она.

– Ничего. Видите ли, дитя мое, мы как раз добрались до того самого вопроса, который я хотел вам задать. Расскажите мне, как именно донимала вас миссис Карстерс, и думаю, я смогу вам пообещать, что более никто не будет вас изводить и донимать.

– А вы здесь при чем?

– Возможно, совсем ни при чем. Возможно, очень даже при чем. Я не могу этого сказать, пока не услышу ваш рассказ. Вы с ней повздорили, верно?

– Если и так, то она сама виновата.

– Естественно, я и не предполагаю иного.

– Это она начала.

– Конечно.

– Я бы и слова не сказала, если бы она не стала передо мной важничать.

– Без сомнения, вас это очень рассердило.

– Ну, вряд ли вы станете винить меня в том, что я сказала то, что думаю.

– Ну конечно нет!

– Я ей прямо сказала: «Мы больше не в воскресной школе, чтобы вы обращались со мной как с ничтожеством. Я считаю, что со мной нужно говорить уважительно».

– Да, и в самом деле, это было совершенно справедливо.

– Какая наглость спрашивать меня, что я делаю у двери в комнату ее светлости! Я имею право ходить в этом доме куда пожелаю, так ведь?

– Я был бы последним, кто станет это отрицать, мадам.

– Она прямо обалдела, услышав от меня такое, – сказала Сьюзан, и видно было, что это воспоминание доставило ей удовольствие.

– Да, неудивительно.

– Она сказала, что поражена, до чего докатились нынешние девушки, и не забыла ли я, с кем говорю. «Еще как помню, – говорю я ей, – это уж мне известно». «Вопрос не в этом», – сказала я. «А вы знаете, с кем вы говорите? – спросила я. Вот что я хочу знать».

– Именно.

– «Я – достопочтенная миссис Уорбек, – сказала я, – и теперь, когда умер его дедушка, мой маленький сын – законный лорд Уорбек; сэр Джулиус про это знает, и никто не отнимет этого права, – сказала я, – ни у него, ни у меня».

– Мои поздравления, мадам. Я не знал о вашем счастье. Надеюсь, его светлость в добром здравии. Он здесь, с вами?

– Вот это она и хотела узнать, только выразилась она иначе. «Где этот щенок?» – спросила она. Вот как она назвала его светлость – щенком! «Дома, в безопасности, со своей тетей, – сказала я, – где никто до него не доберется». И тут она так злобно на меня глянула! Если бы она не держала в руках поднос, то думаю, она бы на меня набросилась.

Доктор Боттвинк цокнул языком в знак неодобрения подобного поведения.

– Чашка дребезжала о блюдце, так она была зла, – продолжала Сьюзан. – Она прямо вся тряслась. Я подумала, что она вот-вот уронит поднос на пол. А лицо! Она прямо позеленела, как будто ее вот-вот стошнит.

– Да-да, именно так. – Доктор Боттвинк кивал головой; глаза его были полузакрыты – он пытался представить себе эту сцену. – Пожалуйста, продолжайте, мадам.

– Ну, по правде говоря, это и все, что было. После этого она не вымолвила ни слова. Да и что она могла сказать? Она просто отвернулась и пошла по коридору к своей двери, а я осталась стоять, где стояла. Она старалась идти надменно, но все еще тряслась. И вот она доходит до своей двери, оборачивается и говорит: «Я буду пить чай у себя, и, пожалуйста, учтите, что леди Камилла спит и ее нельзя беспокоить». Все пыталась важничать, понимаете? Но у нее не получилось, ну уж нет! Я ее хорошо на место поставила, это я вам точно говорю! А потом она пошла к себе, закрыла дверь, и больше я ее не видела.

После речи Сьюзан повисла долгая пауза. В буфетной стало очень тихо, после того как ее резкий голос наконец умолк. Бриггс молча и потрясенно смотрел на дочь. Доктор Боттвинк тоже молчал, но лицо его было довольным и спокойным. Когда он наконец заговорил, в его голосе прозвучало глубокое облегчение.

– Спасибо, – тихо сказал он. – Большое вам спасибо. Миссис Уорбек, только теперь я должен объяснить вам…

Сьюзан его перебила.

– Папа, – обратилась она к отцу, – кажется, звонят?

Все трое прислушались. Со стороны холла доносилось отчетливое позвякивание.