Чисто семейное убийство

– Войдите… – слабым голосом разрешила она.

Дверь приоткрылась, и вошла Линнет с подносом.

– Твой «Овалтин», мама.

– Надеюсь, не слишком горячий? – капризно поинтересовалась Кларисса, не открывая глаз. – В прошлый раз ты его перегрела.

Линнет опустила глаза. На ней были растоптанные туфли и лоснящееся на локтях платье.

– Прости, мама. Надеюсь, в этот раз все хорошо.

Она поставила стакан на стол и вышла, а Кларисса проводила ее взглядом и принялась мелкими глотками пить свою микстуру.

– Линнет – такая дурочка, – пожаловалась она с гримаской, – совсем не умеет одеваться. Представляете, никто не верит, что она моя дочь! Все считают нас сестрами.

«Причем Линнет – старшей…» – додумала я цинично.

* * *

С миру по нитке – голому рубашка. Или, в моем случае, траурный наряд. Шаль от Терезы, перчатки и шляпка от Маргарет, даже Кларисса в конце концов расщедрилась на черную вуаль. Видимо, потому, что дышать под ней было решительно невозможно.

Я свернула в очередной коридор и… «душераздирающий стон пронзил мое сердце», как пишут в сентиментальных романах.

Коленки у меня дрогнули, кровь застучала в висках, понукаемая извечным инстинктом. Бежать. Спасаться!

Но человек тем и отличается от зверя, что часто действует инстинктам вопреки. (И разуму заодно, но не будем о грустном.)

Я прижала к груди сверток с траурным нарядом – надо признать, плохая замена щиту – и прислушалась. Стон повторился… В библиотеке!

Признаюсь, меня трудно назвать женщиной чувствительной. Чужие страдания вовсе не лишают меня сна и аппетита. Но бесплотная душа, навечно прикованная к земле, внушала жалость.

Кстати, почему дух покойной Оливии Кларк оказался привязан к библиотеке? Умерла она в старой башне, а при жизни бывшая актриса вряд ли уделяла книжной премудрости много внимания. Что держит ее тут?..

Дверь оказалась не заперта. Она тихо скрипнула под моей ладонью, и новый стон отозвался эхом. Библиотека встретила меня темнотой и запахом пыли.

Я остановилась на пороге, запоздало сообразив, что не прихватила с собой даже спичек, и позвала негромко:

– Миссис Кларк?

Ничего другого просто в голову не пришло. Не говорить же: «Какой чудесный вечер! Вы не могли бы стонать немного потише?»

Сердитый порыв воздуха взметнул портьеры и разметал пыль. Апчхи!

Безголовый призрак возник напротив, провыл: «Уууу!» и протянул ко мне полупрозрачные руки. Или все-таки не ко мне, а к своей шали?

Я тряхнула головой. Глупости! Трудно поверить, что призрак, вполне переживший, если так можно выразиться, уничтожение всех своих нарядов, вдруг придет в ажитацию из-за какой-то шали.

– Миссис Кларк, – сказала я, чувствуя себя чрезвычайно глупо, – вас что-то тревожит? Хотите поговорить?

И мысленно поморщилась. Определенно, роль психоаналитика для призраков давалась мне из рук вон плохо.

Призрачная леди затрепетала, и в пыли на полу возникла надпись:

– Не называйте меня так!

От нее исходили холод и синеватое мертвенное свечение, так что руки у меня покрылись гусиной кожей. Зато читать послания в пыли можно было без труда, даже не прибегая к фонарю или свече. Которых у меня, кстати говоря, не было.

– Хорошо, как скажете, – согласилась я мягко. С призраками, как и с душевнобольными, спорить нельзя. – Как тогда вас называть? Оливия?

«Можно», – согласился призрак.

– Вы что-то хотели? – продолжила я осторожно. – Что-то, связанное с Терезой?

Догадка оказалась неверна. Я ощутила, как Оливия удивилась. Как будто она напрочь позабыла, что у нее вообще-то есть дочь.

– Сирил? – предположила я. Снова волна удивления. – Муж?

О, это слово вызвало реакцию. Еще какую! Взметнулась пыль, с полок слетели книги, парусами надулись шторы…

Ох уж этот артистический темперамент!

– Хватит! – рявкнула я, перекрикивая грохот. – Или я сейчас уйду.

Угроза возымела действие. Пыль улеглась. Книги, трепеща страницами, вернулись на места. Шторы обвисли.

Оливия уперла руки в бока.

Кхм. Надеюсь, на грохот не сбежится весь дом? Если меня застанут спорящей с неупокоенным духом, может получиться неловко.

– Час уже поздний, – напомнила я сухо. – Или давайте по существу, или я иду спать.

Невидимая сила выхватила сумку у меня из рук. В следующее мгновение призрачная миссис Кларк уже разглядывала траурный наряд, который я раздобыла с таким трудом, и морщила нос. То есть носа ее я, разумеется, не видела, как и рта, подбородка, лба и всего прочего. Однако могла поручиться, что добычу мою Оливия Кларк рассматривала с явным скептицизмом.

– Не нравится – отдайте. И вообще, некрасиво брать без спросу чужие вещи.

«Это мое!» – возмутилась Оливия.

– Уже нет. Шаль принадлежала вам, пока вы были живы. Кстати, зачем она вам сейчас?

Конечно, нехорошо с моей стороны было напоминать Оливии, что ее тело давно погребено в семейном склепе, так что мода для нее теперь – пустой звук. Но что поделать? Правда есть правда, как бы горька она ни была.

«Хочу увидеть его в гробу!»

Вот это я понимаю – любовь до гроба.

Я кашлянула.

– Как вы себе это представляете? Простите, но вы – призрак. К тому же вы не можете отлучаться из библиотеки, я правильно догадалась?