Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе

Постфрейдисты

Чувство вины у девочки по отношению к матери

В то время как некоторые психоаналитики-постфрейдисты говорят, что никогда не находили фантазии «Ребенка бьют» у своих пациентов, другие ее встречали именно в том виде, как ее описывает Фрейд. Таков случай Рут Лакс (Lax, 1992), которая исследовала фантазию порки у четырех женщин, и обнаружила, что у них бессознательная фантазия «Меня избил отец» соответствует второй фазе, описанной Фрейдом. Но в отличие от Фрейда, Р. Лакс констатирует, что у ее пациенток чувство вины по отношению к матери играет гораздо более важную роль, чем чувство вины по отношению к отцу. Мать воспринимается ими как чрезвычайно строгий судья, запрещающий дочери испытывать инцестуозные чувства к отцу и угрожающий лишить ее женских половых органов, – угроза, эквивалентная страху кастрации, возникающему под влиянием отцовского Сверх-Я у мальчиков. Эта яркая статья показывает эволюцию материнского Сверх-Я у пациенток по мере того, как усиливаются их гетеросексуальные склонности, а мазохистские мастурбационные фантазии становятся в ходе анализа менее интенсивными. В то же время, мне кажется, что четыре случая, описанные Р. Лакс, представляют скорее невротическую организацию с умеренными мазохистскими и перверзными аспектами в отличие от высоко структурированной перверзной организации личности, подобной той, что мы увидим в описанном ниже случае.

Перверзная фантазия зеркала, защита от психотического срыва

В замечательной клинической работе Рут Ризенберг Малкольм (Riesenberg Malcom, 1988) описан решающий поворот, произошедший в анализе пациентки, демонстрировавшей серьезную мазохистскую перверсию. Сексуальную жизнь этой женщины начиная с 20-летнего возраста определяли перверзные садомазохистские фантазии, сопровождавшиеся компульсивной мастурбацией, и непрестанная смена партнеров-мужчин. До того как пациентка приступила к психоанализу (продолжавшемуся значительное время), ее неоднократно госпитализировали в связи с психотическими декомпенсациями. В течение нескольких лет пациентка не говорила своему аналитику ни о перверзных фантазиях, ни о мастурбации. Аналитик смогла обнаружить эти элементы только благодаря своему контрпереносу. В процессе работы аналитик отметила, что пациентка часто рассказывает о событиях своей повседневной жизни таким образом, что завораживает аналитика и возбуждает ее любопытство вплоть до того, что у аналитика появляется желание принять участие в этих событиях.

Осознав захватывавшее ее живое любопытство, Р. Ризенберг Малкольм интерпретировала его как результат желания пациентки возбудить любопытство аналитика. Эта интерпретация заставила пациентку осознать ее собственное любопытство по отношению к аналитику, особенно обостряющееся во время их расставания на уикенд: тогда она со стыдом призналась, что проводит много времени за мастурбацией, чувствуя себя исключенной из отношений в родительской паре, репрезентацией которой являлась аналитик, и впервые рассказала о своей фантазии зеркала. В этой фантазии пациентка видела зеркало, в глубине которого разворачивались бурные, садистские и унизительные, сексуальные сцены. Участниками этих сцен были гомо– и гетеросексуальные инцестуозные пары, и их забавы длились часами. Пациентка по очереди воображала себя на месте то одного, то другого партнера в этих жестоких сексуальных сценах. В то же время, пока разворачивалась фантазия зеркала, пациентка представляла себе зрителей, которые наблюдают эту сцену, изо всех сил борясь со своим сексуальным возбуждением, так как если они поддадутся ему, то упадут в зеркало.

Интерпретация, которую предложила аналитик по поводу любопытства, позволила овладеть ситуацией, изменив ее. Таким образом, вместо того, чтобы оказаться бессознательно отыгранной в переносе с риском зайти в тупик, она могла быть вербализирована и проработана. В ходе анализа выявилась двойная функция фантазии зеркала: она мешала пациентке двигаться вперед и проработать эдипальную ситуацию, в то же время не позволяла ей еще больше регрессировать с риском пережить психотический срыв, как это уже случалось до начала анализа. При обсуждении этой работы Х. Сигал

(H. Segal, 1995) отметила, что в данном случае важнее всего, что аналитик смогла помочь пациентке преобразовать ее перверзный вуайеризм в нормальное детское любопытство – это изменение стало возможно после того, как аналитику удалось превратить свой собственный контрпереносный вуайеризм в приемлемую форму любопытства по отношению к пациентке. Таким образом у пациентки начался процесс идентификации с аналитиком, который создал основу для психической бисексуальности – залог перехода к более интегрированной женской психосексуальности.