Чюрлёнис

И велела «кому-нибудь» из детей достать из кладовки обожаемые Кастукасом маринованные боровички, а для Софии – копченую ветчину.

Потом были рассказы о петербургском житье-бытье.

– Если бы вы знали, какой Зося оказалась хозяйкой! – восхищался Кастукас женой. – Она настоящая волшебница! Блюда на нашем столе появлялись будто по мановению ее волшебной палочки! А какие блюда! Божественные! А раньше блюд что появлялось? Ароматы! Сижу, рисую и вдруг носом начинаю чуять какой-то невероятно манкий аромат. Из кухни доносился – не поверите – запах роз и лилий. А примус как у Зоси звучал? Как симфоническая поэма Листа!

Кастукас заговорщицки умолкал, он ждал, когда кто-то из братьев и сестер скажет:

– Рассказывай, рассказывай!

А дождавшись, продолжал:

– Меня уже чарует этот небесный аромат! А потом в комнату входит фея, настоящая добрая фея, и ставит на стол горшочек. И что же? Фея открывает горшочек, а из него поднимаются благовония – запах замечательного дымящегося гуляша! Церемониал Зося выполняет не просто спокойно – с божественной серьезностью. И я швыряю кисти в угол, где стоит банка с водой, и – к столу!

Застольные разговоры завершает Аделе:

– Всё, полуночники, пора спать! Кастукас, Зося, для вас протоплена печь в гостевом доме. Можете перебираться туда.

Вскоре из комнаты, куда перебрались Кастукас с Зосей, полилась тихая, но радостная музыка – Кастукас импровизировал.

Разборка привезенного молодоженами «скарба», устроенная наутро, получилась театрализованной.

София извлекает белую атласную туфлю и, подняв ее над головой, торжественно объявляет:

– Это моя свадебная туфля!

Кастукас достает из корзины старый стоптанный шлепанец и провозглашает:

– А это супружеская туфля Костика!

Суровая зима не спешила покидать Друскеники. Кастукас с Софией совершали небольшие прогулки по городу и вылазки на природу, все остальное время проводили дома. Кастукас преимущественно за мольбертом. За пианино он садился после ужина.

Наконец-то пришедшая в Друскеники весна выдалась бурной, временами – буйной.

Неожиданно выяснилось: у Софии аллергия на цветущую черемуху. Пришлось окна и двери в доме держать закрытыми. Чего раньше никогда не делали…

София помогала младшим с уроками. Вале оказалась прекрасным математиком и ставилась в пример Ядзе, пока София обреченно не объявила:

– С этим чертенком заниматься точными дисциплинами бесполезно!

На самом же деле все обстояло иначе. Ядвига и сама выполняла домашние задания, но ей нравилось позлить Софию, потому что Кастукас перестал посвящать братьям и сестрам, как в прежние приезды, все свободное время. Она еще не понимала, что свободного времени у брата становилось все меньше и меньше. Но он по-прежнему забавлялся с младшими. И не только с ними. Но и с детьми Повиласа. В тачке возил Гражите и Полюкаса до конца огорода и обратно, надев тулуп отца наизнанку, изображая медведя, не пугал, а веселил детишек. Кастукас все так же играл со старшими – в городки, с младшими – в мяч.

Ядвиге этого было явно недостаточно. Понять ее можно, поскольку в 1909 году ей было только десять лет.

«Кастукас ни разу не организовал со всеми нами вылазки на лоно природы – на Райгардас, Латяжерис, Ратничу или в Мизарай к Вайленисам, – напишет она в «Воспоминаниях». – Он ежедневно отправлялся на прогулку вдвоем с Зосей, компанию им составлял один Ляморюкас. ‹…› Это огорчало всех».

София очень часто чувствовала себя нездоровой; возможно, потому, что не привыкла к деревенской пище.

К Троице София сшила Ядвиге ситцевое платьице с матросским воротником, которое ей очень понравилось. Примеряя платье, Ядзе с обидой посмотрела на туфельки. Они достались ей от старших и были не только изрядно поношенные, морщинистые, но и «на вырост» – при ходьбе шлепали и могли соскочить с ноги. Кастукас, перехватив ее взгляд, сунул в карман передника Ядзе 20 копеек.

– Воробышек, купи на базаре коричневый лак. Увидишь: туфельки будут – как новые!

Ядвиге очень хотелось на празднике быть в новом платье и в обновленных туфельках. Монетка и совет Кастукаса оказались очень кстати.

Кастукас импровизирует!

В конце мая, перед самой Троицей, которая пришлась на 30 мая, из Вильнюса приехал курортник – подыскать жилье для своей семьи на сезон. Дом, в котором жили Кастукас с Софией, ему понравился. Чтобы у хозяев не появилось соблазна сдать его кому-то другому, пообещал хорошую цену и дал хороший задаток. Значит, Кастукас с Софией не смогут летом жить в этом доме.

На Троицу традиционно двор посыпали желтым песком, выложили широкими, как сабли, листьями аира – от них исходил пряный запах. Вымыли полы в доме. В углу большой комнаты установили срубленную накануне березку. Березовыми ветками украсили веранду. Стол – на веранде – накрыли белой скатертью.