Чюрлёнис

Могуче ты, море. Велико, беспредельно, неохватно. Целое небо покрывает своей лазурью твои волны, а ты, полное величия, дышишь тихо и спокойно, потому что знаешь: нет предела твоей мощи, твоему величию, твое бытие бесконечно. Великое, могучее, прекрасное море! Ночью на тебя смотрит полмира, далекие солнца погружают в твои бездны свой мерцающий, таинственный, сонный взгляд, а ты, вечный король великанов, дышишь спокойно и тихо, знаешь, что ты одно такое, и нет над тобой властителя.

Ты хмуришься, на лазурном твоем лике словно бы недовольство. Ты хмуришься? Или это гнев? Кто бы осмелился, о непостижимое в своем бесконечном величии море, кто бы осмелился восстать на тебя?

И шел из моря ответ, тихо шурша, раскачивая прибрежные травы, которые, колыхаясь, шептали: то ветер, ветер, ветер.

Ничтожный ветер – призрачная стойкость, ветер – бездомный бродяга, хилый, бесцветный, воющий, как мерзкий шакал, – бежит без цели, калеча леса, купаясь в пыли, раздувая пожары, валя старые кладбищенские кресты, терзая бедные хижины.

Склоняются перед ним гибкие ивы, а скромные цветочки даже к земле прижимаются, устрашенные его свирепостью. Они ведь слабенькие и хилые.

А ты хмуришься и гневаешься, вечный король великанов, ты, который испокон веков отдыхаешь, освещенный мерцающими солнцами вселенной, всегда холодный и спокойный, ты беспокоишься.

Не из-за того ли, что твои волны уже не в твоей власти?

Уже ветер овладел ими, гонит перед собой, как стадо овечек.

Смотри, смотри, как все они охотно бегут, гонимые ветром, все до одной, а их миллионы, и, что ни мгновение, все больше.

Удержи хоть одну из подданных, король.

Какое ужасное стадо! От горизонта до горизонта – волны, волны, волны.

Смотри, твои великаны встают, но они не в твоей власти. Ты пенишься, великое море!

Ветер им повелел искрошить скалы в далеком далеке, и они бегут самоуверенно, завывая, и разбивают свои слабые груди о холодный камень, и гибнут; встают новые ряды и так же гибнут.

Ветер сгоняет все новые и новые стада, наконец ему это надоедает, и, все бросив, он со свистом уносится вдаль.

А ты пенишься, море, ты, великое и бессильное.

Ветра давно уже нет. Ты собираешь свои волны, свои остатки, едва их сдерживаешь и жалобно стенаешь, как дитя. Зачем стенаешь, море?

Иль жаль тебе неугомонных твоих волн, от которых осталось лишь немного пены и ничего больше?

Не сожалей о них! Придет пора, и подует ветер, новые волны поднимутся с того берега, и ветер погонит их туда, куда захочет, и вдосталь будет неугомонных великанов-волн, от которых снова лишь немного пены останется и ничего больше[36].