Чюрлёнис

В салоне госпожи Вольман проводились дискуссии на различные темы. Пани Бронислава пригласила профессора А. Марбурга, ученика Вильгельма Вундта, читать цикл лекций по психологии. Чюрлёнис активно участвовал как в беседах, так и в спорах.

Надо признать, что в дискуссиях участвовали приверженцы самых разных убеждений и мировоззрений. Спорили, конечно же, и на политические темы.

В России назревала революционная ситуация. Экономический кризис потряс всю систему российского капитализма. Коренное противоречие российской экономики Владимир Ленин определил как «самое отсталое землевладение, самая дикая деревня – самый передовой промышленный и финансовый капитализм!». Кризис сопровождался массовой безработицей, ухудшением условий труда рабочих, разорением множества мелких и средних предпринимателей.

Разорение и экспроприация крестьянских хозяйств происходили в громадных размерах: за одно десятилетие (с конца 1880-х до конца 1890-х годов) число дворов бедноты выросло на миллион. В 1901 году Россию вновь постигли неурожай и голод, охватившие 20 губерний – 24 миллиона человек.

В тревожное, как было определено, время завсегдатаи салона госпожи Вольман стали собираться все чаще и чаще – чтобы обсудить события, поделиться впечатлениями.

Соломон Воложин считает, что приближавшуюся революцию в России, вопреки самому себе, Чюрлёнис воспринимал не как порыв к «свету после бури», а как безрезультатные, в конечном итоге, порывы бури над морем. Он словно переадресовывал слушателей к своей поэме «Море».

В письмах Повиласу Константинас описывал революционные события, вольным или невольным свидетелем которых оказывался.

«Варшава с самого начала беспорядков сделалась довольно интересным городом… жалко, что не можешь ее созерцать во всех фазах революционного развития. Представь, например, на середине улицы толпы, бьющие витрины и фонари… Этот первый вид можно было бы так описать: Варшава молчит, звон стекла… и опять картинка: Варшава, ночь, какой-то гражданин идет с фонарем… где-то горит монополька.

Другой день – виды другие: тихо и спокойно… тротуары полны стекла разной толщины… Временами слышны залпы карабинов… Или следующий вид: Варшава вышла на улицу. Около двадцати большущих флагов с белыми орлами, двести тысяч голосов поют “Бог сотворит Польшу…”, вой, с балконов льются слезы, изо всех окон машут платочками, радость, портреты Костюшки, солдаты снимают шапки, звонят колокола… на другой день на улицах устанавливается порядок, на углах вывешены объявления: “Военное положение”…

В Дзелне и Новолипках выкатили пушки. Какой-то мальчик хотел срезать объявление о военном положении и упал, опрокинутый пулей. На улицах собираются кружками люди, рассеиваются и вновь скопляются, показалось шествие с красным флагом. Поют революционную песню, поют неправильно, люди похожи на лилипутов, красный флаг напоминает наволочку. Показались войска, шествие растрепано, флаг спрятан под полу пиджака. Иногда бросают бомбы, которые взрываются со страшным шумом, но с малыми результатами. Намного больший результат дают солдатские карабины. Кое-где бунтуют солдаты, тогда всех охватывает настоящая радость, но это на самом деле становится началом конца. Худшее – это что сделалось множество различных партий, которые вместо объединения против власти энергично борются в междоусобных раздорах. В последние дни были интересные детские демонстрации с красными флагами. Раз встретил такую процессию из пятидесяти мальчиков от 8 до 10 лет. Они несли красный флаг и пели революционную песню “Веками палачи проливали нашу кровь”. Удивительно выглядело, инстинктивно снял шапку, другие, встречавшие их, тоже снимали шапки. Армия в детей стреляла.

Раз случилось заметное происшествие. На Хлодной улице маршировала рота, и вышла пьяная сборщица костей. Командир роты – молодой красивый офицер. Сборщица костей преградила им дорогу и задрала на голову юбку со словами: “Вот вам, стреляйте, мать вашу…” Молодой офицер скомандовал, и сотни пуль посыпались в нечистую костлявую сборщицу. Как тебе это нравится? Такие и похожие вещи теперь часто происходят в Варшаве».

Чюрлёнис пророчески предрекал:

«В России близится буря, но, как и до сих пор, – без серьезных последствий. Умы не подготовлены, и все кончится победой казачьих плеток».

Прежде, еще в «Лейпцигской тетради», он иронизировал по поводу политической деятельности ближайшего друга – Евгения Моравского: «…болеет манией собирать глиняные чашки, а когда бывает в хорошем настроении, то говорит социалистическую речь; залезает на стол или стул и начинает словами: “Товарищи!”».

У Вольманов часто собиралась молодежь. Ядвига Чюрлёните пишет: «Со временем некоторые из них (вместе с Бронеком, сыном Вольманов) внесли в салон госпожи Вольман несколько богемное настроение».

Считается, что одна из самых известных живописных работ Чюрлёниса – «Дружба» – написана благодаря дружбе с семьей Вольман. Чюрлёнис подарил картину Брониславе Вольман.