Чокнутый (СИ)

— Подождем следующего убийства. Их должно быть больше. В конце концов, у Пека не было книги, несмотря на то, что думали убийцы.

— Но как…

— В кабинете не было безопасного места, чтобы спрятать ее. Хранение ее в доме только привлекло бы тех, кто искал ее, а судя по фотографиям на столе, он был семейным человеком, так что, скорее всего, хотел защитить их, удержать подальше от самых непривлекательных сторон своего бизнеса. Разве что Пек спрятал книгу в каком-то третьем месте, что маловероятно. Я бы сказал, что кто-то забрал книгу у него, и убийца скоро узнает об этом. Это кто-то, кто может оставаться незамеченным в поле зрения, кто-то, кому он доверял. Скоро будет больше убийств, больше предупреждений для того, у кого сейчас книга.

(Боже, он заставлял это звучать так чертовски просто.)

В дружеском молчании они поплелись через луг обратно в школу.

И опять Джон поразился, насколько странной стала его жизнь. Меньше, чем за две недели, перейдя в новую школу, он подружился с (вероятно, возможно, определенно) чокнутым соседом по комнате и посетил место преступления.

Пресловутый (вероятно, возможно, определенно) чокнутый сосед, шедший перед ним, заметив, что Джон больше не идет рядом, остановился и подождал, пока он догонит его, как можно лучше пытаясь сделать вид, что это получилось случайно.

Джон ухмыльнулся.

Он бы за это целый мир отдал.

Проходили недели. Последние неясные дни лета сменились неожиданно холодной осенью. Ни одной новой жертвы не было, и Шерлок становился все более угрюмым и замкнутым. Количество отвратительно пахнущих экспериментов и оскорблений интеллекта Джона возрастало, что иногда делало жизнь в 221 почти невыносимой. Не помогало и то, что Шерлок, казалось, решил разбивать каждую возможность отношений Джона с Сарой.

— Что, блин, ты там пишешь? Ты не отрываешься от блокнота уже двадцать минут, — Сара заглянула через его плечо, взгляд скользнул по строчкам французского, написанных аккуратным почерком Джона.

Урок французского, кажется, был единственным местом, где он мог говорить с Сарой без Шерлока, появляющегося из ниоткуда и объявляющего миру, и Саре в частности, что Джон пускает во сне слюни или еще какую-нибудь случайную и, обычно, ложную информацию, которую, как предпочел бы сам Джон, миру знать бы не следовало.

(К тому же, он не пускал слюни. Это была наглая ложь.)

— “Bien que je voudrais que dire qu’il est mon meilleur ami, Sherlock peut ^etre d’une arrogance incroyable, ainsi que l’ignorance quand il s’agit de connaissances de base,” прочитала Сара, прежде чем он смог закрыть запись ладонью. — “Несмотря на то, что я бы назвал его своим лучшим другом, Шерлок бывает крайне высокомерным, и крайне невежественным по отношению к элементарным фактам”. Ты очень много о нем пишешь.

Джон покраснел.

Мадам Бертран несколько недель назад дала им задание — вести дневник, чтобы практиковать навык сочинений. Джон начал записывать, что происходит с ним каждый день (Проснуться. Спорить с Шерлоком. Идти на уроки. Спорить с Шерлоком. Лечь спать. Быть разбуженным посреди ночи Шерлоком. Спорить с Шерлоком. Повторить). Но медленно, без какого-либо его собственного намерения, главным объектом его дневника стал его сосед по комнате, что не ускользнуло от Сары, и она не упускала возможности поддразнить его.

(Шерлок заполучил дневник в руки только однажды. Это было как раз после того, как Джон написал об убийствах, отчаянно нуждаясь написать хоть что-нибудь, зная, что мадам Бертран едва ли будет читать все, разве что мельком посмотрит, чтобы убедиться, что они на самом деле используют французский язык. Оставить блокнот на кровати было ошибкой; когда он вернулся с обеда, то обнаружил Шерлока, листающего страницы, на его лице была смесь скуки и отвращения.

— Прочитал в твоем дневнике все о Брукс и Пеке, — услышав, что вошел Джон, Шерлок сел и запустил в него блокнотом.

— Что думаешь? И как ты смог это прочитать? Ты выбрал латынь, а не французский, — Джон попытался поймать блокнот или увернуться, но тот все равно врезался прямо ему в голову.

— Я свободно говорю на французском. Моя мать родилась в Париже. И я думаю, что это искаженная, романтизированная версия событий, перенасыщенная гиперболами, чтобы добавить дешевое чувство волнения и ожидания, и ты абсолютно не знаком со сослагательным наклонением. К тому же, мне не нравится, что ты характеризуешь меня как холодного и грубого.

(Джон не знал, чего еще он ждал.)

— Что ты имеешь в виду под “крайне невежественным по отношению к элементарным фактам”? Разве он не что-то вроде гения? — голос Сары был мягким и донесся неожиданно близко по отношению к его уху, и Джон приложил все усилия, чтобы проигнорировать разливающееся по грудной клетке тепло. — К тому же, ты знаешь, что у тебя отвратительный французский, и если ты перейдешь в следующий класс, это будет чудом?