Чокнутый (СИ)

Черт. Черт. Он, должно быть, оставил его у миссис Пек.

- Шерлок, - сказал он, замедляя шаг. (И подвел ли его голос? Понял ли Шерлок по его голосу, что Джон любит его?) - Мне нужно обратно. Я оставил телефон у миссис Пек.

Шерлок нахмурился.

- Серьезно, Джон? Ладно. Я пойду с тобой.

Но Джон поднял руку, чтобы остановить его.

- Все нормально. Вместе мы только внимание привлечем. Я просто проскользну внутрь, заберу его и побегу обратно. Все будет отлично.

(Кроме того, ему нужна была минутка без Шерлока, чтобы осознать, что он из Джона Уотсона превратился в Джона Уотсона, Который Любит Шерлока Холмса.)

- Ладно. Только…будь осторожен?

Джон ухмыльнулся.

- Разумеется.

***

Когда Джон пришел в себя, его голова трещала, а перед глазами все расплывалось. Он был в плохо освещенном подвале, его одежда была измазана грязью, его рюкзак валялся в углу. Повсюду стояли шаткие башни из коробок и ящиков.

Он с минуту посидел на грязном полу, сжав голову руками, пытаясь вспомнить, что произошло, и как он тут оказался.

Когда он вернулся, он быстро схватил телефон и уже выбирался обратно, когда позади него раздалось мягкое покашливание. Он повернулся и понял, что смотрит в черное дуло пистолета.

- Я рада, что ты вернулся, - сказала миссис Пек, направляя на Джона пистолет. - Было бы намного лучше, если бы твой парень тоже пришел, но уверена, что и он рано или поздно появится.

(Его обдало холодом - от того, что на его голову наставили пистолет, и от осознания того, что Шерлок пойдет искать его и попадет прямо в ловушку. От образа Шерлока, его изломанного тела в крови, возникшего в голове, ему стало плохо.)

(Это полностью его вина. Прямо как с аварией, только его вина.)

- Значит, это вы убили всех тех людей? Вы? - голос дрожал, но был ясным.

Миссис Пек рассмеялась. Подобный смех мог принадлежать какому-нибудь маньяку.

- Это была не я, хотя, кто бы это ни был, я бы хотела пожать ему руку. Нет, я не убивала их. Но я вполне могу убить тебя. Хотя, если честно, мне очень жаль, дорогой.

Ее рука совершила быстрое движение и Джон приготовился, что сейчас почувствует, как в его тело впивается пуля, но вместо этого был только мягкий укол, словно от иглы, а потом все вокруг него погрузилось во тьму, тьму, тьму…

Он не знал, как попал в подвал дома Пеков, не знал, что его ждет, а видимых путей к спасению не было.

Он понял, что беззвучно повторяет как молитву “пожалуйста боже только не он не Шерлок боже нет”. Потому что если Шерлок придет сюда, чтобы спасти его и его убьют, Джон себе никогда этого не сможет простить. Пусть лучше убьют его самого.

Джон понял, что его руки трясутся; он прошел через комнату к своему рюкзаку. Ноги тоже дрожали, он подумал, что надо занять себя чем-то, отвлечься от волн паники и страха, что могли нахлынуть в любой момент.

Миссис Пек забрала его телефон и айпод, но все его школьные принадлежности были в рюкзаке, и он невесело усмехнулся над абсурдностью ситуации, - смотреть на свою тетрадку по французскому, пока тебе грозит неминуемая смерть.

Он вытащил ручку и полупустой блокнот и, скрестив ноги, уселся под светом тускло светившей голой лампочки. Он уставился на пустую страницу, пытаясь что-то придумать, что угодно, что отвлекло бы от данной ситуации.

И, внезапно, он понял, что должен написать.

Дорогой Шерлок,

Если ты читаешь это, я, возможно, мертв, потому что я никогда бы не позволил тебе увидеть это, пока я жив. Единственная причина, по которой я пишу это дурацкое письмо, - что я, наверное, скоро умру, и есть кое-что, о чем ты должен знать.

(Если я каким-то чудом выжил, немедленно отложи это в сторону и забудь, что ты вообще это видел.)

Ты должен знать о том, что я чувствую по отношению к тебе. В смысле, я не знал об этом еще час назад, но ты же смотришь на вещи по-другому, да? Ты, наверное, несколько месяцев знаешь.

Кстати, не надо винить себя. Я понимаю, что ты не заинтересован. Пожалуйста, не бичуй себя или еще что-нибудь.

Да, Шерлок Холмс, я влюблен в тебя. Безумно, отчаянно, и, боюсь, совершенно противоречу здравому смыслу. Я думаю, что ты умный и забавный, и добрый, хотя ты пытаешься это отрицать, и чокнутый, и красивый и восхитительный и боже это письмо будет абсолютно дурацким, но мне плевать, потому что у всех есть последние слова и это будут мои.

Быть влюбленным, хотя я знаю об этом чувстве всего только час, - чертовски страшно. Если бы ты только знал, ты, нарциссичный ублюдок… Но это страшно, потому что это по-настоящему, совершенно не так, как все остальное, что я испытывал раньше, потому что это как будто бы надолго, на всю жизнь, потому что я знаю, что сделал бы что угодно, буквально что угодно ради тебя.

И это пугает, Шерлок. Действительно пугает.

Но это не остановит меня, потому что я действительно люблю тебя, и тот факт, что я не понимал этого до своего последнего дня, это еще хуже, чем просто грустно.

Если бы у меня была возможность, Шерлок, я бы провел с тобой всю свою оставшуюся жизнь. Представляю, как бы это было. Мы могли бы пререкаться и смеяться вместе целых шестьдесят или семьдесят лет. Мне бы это нравилось.