Чорт в Ошпыркове (сборник)

– Что с тобой? – спрашиваем.

– Да вот, говорит, изобрел, очень все хвалят, а одной вещи не осилил.

– Какой такой вещи?

– Толкача, чтобы свое дело в ход толкать.

– Верно, говорим, надобен такой толкач! Ох, как требуется! Думай, говорим, выдумывай!

И зачал он думать. Год ходит, – думает, два года ходит, – думает, построил самогонный аппарат.

– Это, спрашиваем, что такое?

– Это, – говорит, – аппарат деревенские власти толкать, и какое бы, – говорит – к нему приспособление сделать, чтобы для города годился?

Измаялся весь, а не придумал: ума нехватило.

Н-да, у нас не Америка какая-нибудь, чтобы так себе: тяп-ляп, и готов корабль! У нас башка нужна. Да и не одна башка, – две башки и то, пожалуй, мало. А с одной башкой лучше в такое дело не суйся!

Путаница

Ну, ребятки мои, уж и дела ноне пошли! Что творится – не знаю.

Был я в городе. За справочкой ходил. Захожу в канцелярию.

– Где бы справочку получить?

– Вон, – говорят, – там секретарь.

Я гляжу во все стороны, где секретарь – не вижу. Мне показывают.

– Это, говорю, секретарь? Так ведь он же, говорю, девка!..

– Молчи, старик. Какие у тебя дела?

Я ей говорю и то и се. Она слушает, не разберет.

– Надо, говорит, к председателю.

– Вот, хорошо. То ли дело с мужиком говорить, не умею я с этим женским сословием. Иду в ихнюю комнату, смотрю – председателя нет. Баба там какая-то сидит.

– Что, говорю, председатель-то у вас ушедчи?

– Я, – говорит, – председатель. Чего вам?

Тут меня смех забрал – не могу. Смеюсь и говорю:

– Какой же ты председатель – ты баба.

– Я, – говорит, – не позволю меня бабой называть. Не оскорбляй! – кричит. Ты, – кричит, – чего ругаешься?

А чего я ругался, – просто так, по привычке. А ей обидно.

– Курьер, – кричит, – курьер!

Ну, думаю, мужика позовет. Сговорюсь. Ан, гляжу – опять баба.

– Это, говорю, ты-то курьер?

Она на меня:

– Язык придержи, а то под руки выведу.

– Я, говорю, не пьяный и сам уйду.

Не драться же в самом деле с бабой? Пусть бы мужика позвали, я бы ему надавал. А то – баба! Миром ушел. Пообедаю, думаю, и домой пойду. Прихожу в трактир. Советский трактир, дешевый. – Эй, кричу, половой!

А тут выбегает, кто бы вы думали? Баба!

– Нет, – говорит, – теперь половых. Мы, говорит, члены нарпита и граждане.

– Все равно, говорю, дай обед.

Пообедал. Смотрю, а там у них все бабы. И за буфетом баба и в кухне баба, и деньги баба считает.

– А нельзя ли, говорю, мне заведующего?

– На что тебе?

– Службу хочу у вас попросить.

– Вот, говорит, он.

А это и не заведующий, а баба. Смеюсь я моченьки нет.

– Как же, говорю, вы тут без мужиков? Приняли бы меня.

– На какое ж тебя место?

– Я, говорю, десять лет в трактире кухонным мужиком служил. А у вас место свободное.

– Занято, – говорит. – У нас кухонный мужик есть. Вон, говорит, он на улице дрова колет.

– Смотрю – верно, дрова колет, только совсем не мужик, а баба. И в желтом платочке.

«Уж не попритчилось ли мне, думаю. А что как нечистая сила глаза отводит? Пойду-ка, думаю, к попу».

– Где у вас тут поп живет?

– Вон в этом дому.

Стучу в этот дом.

– Можно мне батюшку?

А кухарка дверь открывает, – трясется вся.

– Нельзя, – говорит, – наш батюшка родит.

– Как, говорю, родит?

– Очень просто, как он у нас баба. Мы по старой вере живем. Родит, кричит, а за бабкой бежать некому.

– Дай, говорю, я побегу. Где она?

Подхожу к избе, в окошко стучу. А оттуда длиннющая борода.

– Позови, говорю, бабку. Поп родит.

– Я, – говорит, – и есть повивальная бабка. Сейчас иду.

Тут уж я очень обрадовался. Вот, думаю, хорошо, – мужика встретил.

– Очень, говорю, радуюсь я, бабушка, что ты есть мужик. Хоть и в женском положении, а приятно. Не все же, говорю, бабам в нашем положении ходить.

Только тут сердцем и отошел. И наше, думаю, мужицкое дело не сгинет. Куда ни шло, а на старости лет может и меня в пишущие барышни определят. Небось на эту должность женского-то сословия не принимают!..

А все-таки чудеса, ребятки, истинные чудеса, прости ты, господи.

Сказки Ганюшки Бебери

Концы

Повадился к мужику нечистый – привязался, не отстает. Мужик пахать – нечистый ему камушки под лемех подбрасывает, мужик косить – нечистый ему косу тупит, мужик молотить – и тот под цепом вертится. Надоело это мужику:

– Что ж это ты, Чорт Чортович, зря под ногами болтаешься? Или тебе дома делать нечего?.

– Так и есть, – отвечает нечистый, веру теперь в меня потеряли, и остался я без работы. Дай мне какое ни на есть дело, я тебе мешать не буду.

Мужику только бы отвязаться:

– Мой дедушка вон за тем бугром сто лет тому грош потерял, – подь сыщи.

А сам смеется: век теперь проищет – ни за что не найти. Принялся за работу – а нечистый опять тут как тут.

– На, говорит, тебе твой грош.

И снова озорничать начал.

«Ах ты, ловкий какой, – подумал мужик – ну, я тебе за то удружу».

– Вот что, Чорт Чортович, – поди-ка ты за тридевять земель, в тридесятую республику и принеси мне тамошнего комиссара от штанов пуговицу.

А тот только хвостом мазнул – и опять под ногами болтается:

– Вот тебе твоя пуговица.

Рассердился мужик: «Какую бы ему задачу загадать». И надумал: