Чорт в Ошпыркове (сборник)

Собрали, сколько надо по их понятиям на поездку и на прожитие:

– Небось, взяток никому не давал?

Петька голову вверх:

– Что ты! У меня председатель свой человек! Взятка?

Конец света

В точности неизвестно, кто первый принес эту новость: сразу все заговорили, что завтра в два часа миру конец.

– Пожили – и довольно!

Старики говорили:

– Все знаки второго пришествия исполнились… Брат на брата восстал, храмы осквернены, проповедь антихристова и богохульство…

– Последние дни живем!..

Вечером на деревне не спали до петухов – у ворот каждой избы шел разговор о светопреставлении.

– И вот, – говорил старик Ермолай, свертывая цыгарку, – вострубит труба антихристова, и мертвые восстанут…

– Антихристова! Так-то тебе и допустят, – возмущался его сын Николай, которого в деревне за вольные мысли считали большевиком.

– Антихрист – это ежели в старый режим… А нонче не допустят…

– Кто не допустит? Если божеское попущение…

Совет не допустит… Насчет этого теперь строго… Вон в Завалихе Христос объявился – и что ж? Допустили?

– Так то не Христос, а простой мужик…

– А антихрист, что же, по-твоему, – баба? Не иначе, как с неба планида упаде!! – а ты – «антихрист»!.. Бессознательность!

Ночью мало кто и спать ложился – готовились. Акулина всю ночь саван шила – мужики некоторые для себя гроб, мастерили: как затрубит – лечь в гроб и кончено! Парни у Федьки собрались и до утра самогон хлестали:

– Подавай еще – все одно завтра помирать! Выпили до последней капли – и к утру в стельку. Проспят царство-то небесное…

– С раннего утра опять все на улицу высыпали. Смотрели на небо, спорили. Одни говорили – антихрист, другие уверяли, что антихристу не разрешат, и на землю упадет комета и всех раздавит.

– Пойдем к Петьке; спросим – разрешат или не разрешат.

Петька был настоящий коммунист – в волсовете работал. Пошли, – а его как раз дома нету.

– Часа в три обещал приехать…

– В три часа! Так-то и приедет!

– Пошли к учителю. – человек ученый.

– Комета, – говорит, и на карту показывает, – вот этот кружок – с хвостом. А этот – земля…

– А это что – море, что ли? – показывают мужики на голубую краску.

– Небо… Так, пустота одна…

– Ну, оно и понятно, что на землю свалится… Небось, махина тяжелая!

На ребятишек никто не смотрел – они с утра волю взяли и бегали, как оглашенные. На огородах костры разводили, по крышам лазали, такое баловство пошло – не уймешь. Да никто и не унимал: Не до них!

К двум часам все собрались в одну кучу у ворот и ждали. Акулина вышла в новом саване. Парни смеялись:

– Чего разрядилась! Думаешь, антихрист на такую старую посмотрит! Тут девок сколько хошь!

– Батюшки-светы вы мои! – ревела баба.

– Чего ревешь?

– Платок новый… Ни разу не надевала – и пропал! Хоть напоследок бы нарядиться…

– Дура!

– Конешно, дура! Моя баба копила-копила сметану – а утром вынесла: жрите! И сама, и ребятишки теперь животом жалуются – объелись…

– Оно и правда, – чего ж ее оставлять!..

– Всего с собой не унесешь!

Два часа. Солнце. Пыль. Ожидание уже начинает утомлять.

Слышатся разговоры:

– Спрашиваю – где Манька? А Манька в огороде с Лешкой… Сраму-то!

– Ничего, повенчаются…

– Да где ж теперь? Один грех, да и только!..

– Нагрешишь тут… Хоть бы поскорее…

Смотрят на небо – на небе ни единого пятнышка.

Послышался запах гари.

– Начинается!..

– Чего начинается?.. Это Сидоров сарай подожгли!..

– Ну, и пусть горит – не все ли одно?..

– Батюшки, помогите, горим! – кричал Сидор. Никто не шевелился. Зевали, крестили рот и говорили:

– Теперича скоро и все сгорим…

– Туши сам, если хочешь…

Сидор бегал с ведром – но пожар разгорался больше и больше.

– Небось, ребятишки подожгли… Сладу-то с ними нет…

За воротами показалось облако пыли.

– Едет… Едет…

Все побежали к дороге. Ребятишки стремились пробраться в первые ряды.

– Едет!

– Да кто едет-то?

– Конечно, антихрист, – кому же еще? Сейчас кончимся…

– Какой там антихрист – это комета катится…

– Все одно помирать!

Пыль начинает рассеиваться. Показались лошадь и телега.

– Никак Петька из города! Батюшки вы мои!

– Так и есть!..

К воротам подъехала лошадь, и из телеги вылез Петька-коммунист.

– Чего вы тут? Не видите: пожар! Я лошадь загнал, как увидел, а вы и не шевелитесь!

– А чего, там пожар – все равно обчее преставление…

– Что?!

– Свету конец, вот что…

Петька возмутился.

– Кто вам сказал, что свету конец? А? Я вам покажу свету конец! Тушить!..

Некоторые нехотя пошли за ведрами. Другие стояли неподвижно.

– Тушить! А не то под суд! А это что в саване выскочила? – закричал он на Акулину, – домой!

Улица постепенно пустела. Мужики, расходясь по домам, говорили:

– Ну, уж сегодня ничего не выйдет… Помешал… Да разве эта коммуния дозволит! И светопреставление поглядеть не дадут! А ты говоришь – «антихрист»!

Быт

В субботу, возвращаясь после получки домой, Андрей Лештуков размышлял:

– Что ни говори, а выпивка губит нашего брата. Вот сейчас – пошел бы я в пивную, глядишь, рубля полтора – там. А толк какой – напьешься, придешь домой, как скотина, и ни тебе привета, ни тебе ответа, только одно и услышишь – ложись спать-то, пьяница! Как решил не пить – так и будет.