Christe eleison!

Безсильно брошена рука.
Надменно глядя свысока
На мертвенно-холодный трупъ,
Я понялъ: былъ я всё же глупъ.
Но не вернуть уже тотъ часъ,
Когда небесный тихій гласъ
Я не услышалъ. Sлой отвтъ
Любви, ведущей столько лтъ
Меня къ спасенью, я изрёкъ.
И горько, горько плакалъ Богъ,
На кровь, что медленно лилась
Безсильно глядя. И изъ глазъ
Его слеза текла. И въ адъ
Иду я слпо наугадъ.
Вдругъ – свтъ какъ будто отъ огня,
Зовётъ и манитъ онъ меня.
Надежда придала мн силъ:
Туда, гд пламень мн свтилъ,
Пошёлъ я смло. Предо мной
Въ печальный, мрачный міръ иной
Рки предсталъ широкій путь:
Мерцала огненная жуть
Надъ рябью мелкою рчной,
Не нарушалъ ея покой
И вёселъ тихій мрный плескъ.
И огненныхъ языковъ блескъ
Челнокъ неспшный освтилъ.
Вотъ онъ ко мн поворотилъ.
Въ челн сидлъ сдой старикъ
И сонно грёбъ: онъ такъ привыкъ.
Покорный рабъ судьбы своей,
Въ течень безконечныхъ дней
Онъ грёбъ неслышно въ челнок,
Плывя по огненной рк.
Причалилъ къ берегу старикъ —
Я головой своей поникъ,
Глазницъ пустыхъ увидя взглядъ:
Пронзилъ меня смертельный хладъ,
Что исходилъ отъ старика.
Я покорился, и рука
Оболъ, разжавшись, подала
И въ царство пустоты и sла
Поплылъ я въ адскомъ челнок.
Душа въ печали и тоск,
Предвидя боль, забвенье, адъ,
Вдругъ крикнула: «Плыви назадъ!
Я не хочу туда, Харонъ!»
Но равнодушно молвилъ онъ:
«Ты обречёнъ, свободный духъ».
Былъ голосъ холоденъ и сухъ.
Неспшно вёзъ меня гребецъ.
И понялъ я: пришёлъ конецъ,
И ждетъ меня забвенья мракъ.
И я подумалъ: какъ же такъ?
И разрывался слабый умъ
Отъ тяжкихъ, непосильныхъ думъ.
Я сталъ противенъ самъ себ:
Я видлъ свтъ въ своей судьб,
Что спасъ меня отъ хладной тьмы,
Теперь я въ царство сатаны
Плыву съ Харономъ. Потому
Съ мольбой отвтилъ я ему:
«О перевозчикъ падшихъ душъ,
О равнодушный страшный мужъ,
Ты безразлично по рк
Плывёшь въ неслышномъ челнок
Тысячелтья. Стонъ и боль
Безчисленныхъ, заблудшихъ воль
Тебя не трогаютъ. Но ты
Изъ бездны чёрной пустоты
Прошу, отвть мн! Ты скажи,
Какъ я дошёлъ до этой лжи
И въ царство вчное тней
Плыву по окончанье дней?
анатосъ – чёрный геній тьмы,
Приспшникъ врный сатаны,
Рабами наполняетъ адъ,
Второй онъ смерти кровный братъ.
Слпецъ пустой, не видитъ онъ,
Какъ онъ униженъ, сокрушёнъ
Распятымъ Богомъ на Крест.
Блуждая въ чёрной пустот,
Онъ умеръ самъ, печальный духъ.
Но ты, Харонъ, отверзи слухъ
Къ мольб изъ гршныхъ устъ моихъ.
Ты, перевозчикъ душъ людскихъ,
На нихъ взираешь свысока.
Предъ Бездной огненной рка
Отъ ада отдляетъ насъ,
И гршники въ свой судный часъ
При вид огненной рки
Дрожатъ отъ страха и тоски.
Ты равнодушенъ къ ихъ мольбамъ.
Отъ ада отдлённый самъ
Широкой огненной ркой,
Везёшь ты ихъ въ Аидъ. Покой
Имъ не данъ будетъ въ царств тьмы,
Ихъ обречённые умы
Въ пустынномъ царствіи тней,
Терзаетъ безконечность дней.
Въ забвень тягостномъ блуждать
Живые будутъ. Только вспять
Не поворотишь ты, и тьма
Собой взоръ падшаго ума
Затмитъ навки – что теб?
Вдь къ этой тягостной судьб
Не ты ихъ вёлъ, но невдомёкъ
Имъ жизни жалкой ихъ урокъ.
Они избрали этотъ путь
Своею волей, не свернуть
Теперь имъ съ этого пути.
Не смогутъ Истину найти
Они, погибшіе. Тогда
Рка въ забвень, въ никуда
Встаетъ предъ ними въ свой черёдъ.
Но гршниковъ погибшій родъ,
Забвенье, боль, печаль и хладъ —
Весь гибельный, гнетущій адъ,
Содома мерзость, ворожбу
И вру въ sвзды и судьбу,
И похоть плоти, и очесъ,
И прелесть гибельныхъ словесъ,
Суккубовъ сладострастный стонъ
Ты презираешь, о Харонъ.
Я ненавижу эту тьму,
Какъ ты. Скажи мн, почему
Не повернёшь ты для меня?
Зачмъ безуміемъ огня
Мой поглощать погибшій умъ?
Въ безсмысленности тяжкихъ думъ
Чего обрящу я себ?
Прошу, вернись! Иной судьб
Хочу послдовать я“. „Нтъ! —
Отвтилъ равнодушный ддъ. —
Сама ты выбрала, душа!
Теперь смотри, чмъ хороша
Была въ земномъ забвень ты.
Плыви же въ царство пустоты!»
По хладной огненной рк
Я плылъ въ неспшномъ челнок.