Christe eleison!

И понялъ я, что жизнью мн
Далось насытиться вполн,
Но я былъ слпъ: не зная sла,
Его творилъ я безъ числа
И вожделнью потакалъ,
И просвщенья не алкалъ,
Чтобъ духъ возвысить, наконецъ,
Познать Начало и Конецъ.
Я признаю свою вину:
Хоть сладка гладному уму
Христа спасительная всть,
Земнымъ усладамъ предпочесть
Не смогъ я тихій свтъ Христа,
Душа не стала въ Немъ чиста.
Глупецъ! Безумный рабъ страстей!
Я для возвышенныхъ идей
Былъ такъ возвышенно далёкъ
И былъ безумно одинокъ
Въ своёмъ стремлень, и глаза
Надменно пялилъ въ небеса.
О Боже! Этотъ вкъ любя,
Я такъ далёкъ былъ отъ Тебя!
Я ненавидлъ sла порокъ,
И самъ къ себ я былъ жестокъ,
Души возжаждавъ чистоты.
Но я сгубилъ свои мечты!
Меня желаній пламя жгло,
Впустилъ я добровольно sло,
Sло что въ душу вълось мн.
Теперь она подвластна тьм.
Вези, вези меня, Харонъ!
Туда, гд sла надменный тронъ
Надъ Бездной высится одинъ,
Гд одинокій господинъ
Въ потокъ печальныхъ, мрачныхъ думъ
Свой погрузилъ заблудшій умъ.
Въ порок сладкомъ, можетъ быть,
Забуду я, какъ жаждалъ жить.
Пристала къ берегу ладья.
Увренно на берегъ я
Ступилъ съ ладьи той, и теперь
Для жизни мн закрыта дверь.
«Привтствую! Тебя я ждалъ», —
Печально падшій духъ сказалъ.
Я удивился: «Это ты,
Мой геній падшій пустоты!
Я не нарушилъ договоръ,
Себ я вынесъ приговоръ.
Я не сумлъ его порвать:
Страдалъ я – буду вкъ страдать
Въ забвень адскомъ – ты виной
Тому, что сдлалось со мной!»
И падшій духъ отвтилъ мн:
«Я самъ страдаю въ томъ огн!
Мн надола эта роль,
И душу мн пронзаетъ боль.
Но обречёнъ теперь навкъ
Со мною, падшій человкъ,
Быть въ Бездн сей порочной ты,
И извращённой красоты
Сполна вкусишь ты, и во власть
Ея ты пожелаешь впасть.
Пойдёмъ, погибшій. Пусть твой умъ
Развется отъ мрачныхъ думъ».
И мы пошли, и плача гласъ
Я слышалъ всюду возл насъ
И вопль погибшихъ, падшихъ душъ.
Обречены мы! Свта ужъ
Мы не увидимъ, и навкъ
Забылъ насъ Богочеловкъ.
Владыка тьмы – нашъ господинъ.
Надъ преисподней онъ одинъ
Всевластно правитъ. Передъ нимъ
Предсталъ я, sлобою томимъ.
«Привтствую тебя, герой!
Не ждалъ я встртиться съ тобой!
Пади же!» – мн онъ приказалъ.
Я усмхнулся. Не упалъ
Я предъ смердящимъ сатаной.
«Не бойся, духъ, объятый тьмой, —
Мн голосъ сладостный жены
Сказалъ. – Мы вс обречены!
Деметры радостная дочь
Познала вковую ночь,
Объятій сладость и тепло,
Что даритъ міровое sло.
Душа, не бойся, можетъ быть,
Огонь желаній утолить
Мои служанки смогутъ. Ты
Не бойся падшей красоты.
Вкуси, познай, не будь же глупъ!
Ты наслаждайся жженьемъ губъ,
Грудей горячихъ красотой.
Сей соблазнительной мечтой
Не насладился ты бы тамъ,
Гд жжетъ проклятый свтъ Христа».
И Персефона, наклонясь
Къ Аиду, въ ротъ ему впилась
Губами дикими. Вполн
Она предалась сатан.
И дивный, сладострастный гласъ
Въ волнень бшеномъ тотчасъ
Услышалъ я: «О, мой герой!
Теперь я встртилась съ тобой.
Мой рыцарь милый, я ждала
Тебя въ порочномъ мір sла,
Сама порочна. Но любовь
Иную мн укажетъ новь,
Небесной сдлаетъ меня.
Въ сіянь солнечнаго дня
Сольёмся мы въ единый духъ.
Чтобъ огнь страсти не потухъ,
Я буду вкъ тебя ласкать,
Возлюбленною будешь звать
Ты Афродиту. Ты забудь
Весь свой земной минувшій путь.
Люби, мой другъ, не будь же глупъ!
Моихъ вкусить прекрасныхъ губъ
Желали многіе. Но ты
Вкуси желанной красоты!»
Двица руку на плечо
Мн уронила. Горячо
Огнёмъ мн шею обожгло:
То соблазнительное sло
Её лобзало. Только вдругъ
Освободился я отъ мукъ
На мигъ – и чудный ясный свтъ
Явилъ мн дивный силуэтъ.
Она спала. Ея едва
Дрожали губы, и слова
Мои не слышала она,
Въ забвень утопая сна:
«Ты спишь, безпечная. Во сн
Ты улыбаешься. Но мн
Не зрть небесной красоты
Души прекрасные цвты
Мн не сорвать. Но всё жъ позволь
Излить теб печаль и боль.
Хоть въ адъ я ввергнутъ, силъ лишёнъ,
Но тихо въ твой безпечный сонъ
Безликой тнью я войду,
Безумный, словно бы въ бреду.
Но ты не бойся, ангелъ мой.
Безликой тнію слпой
Увижу я въ послдній разъ
Сіяніе небесныхъ глазъ.
О еотима! Ты прости,
Не сохранилъ я на пути
То знанье, что стяжалъ съ трудомъ.
Я не войду въ небесный домъ.
Изъ царства тьмы въ твой чудный свтъ
Я принесу теб букетъ
Изъ асфоделій. Лишь Аидъ
Ихъ сохранилъ прекрасный видъ.
Души твоей въ нихъ ароматъ
И тонкій, ядовитый смрадъ,
Какъ будто тло въ тишин
При блдной, мертвенной лун
Смердя безжизненно лежитъ.
Мы вс умрёмъ. Не избжитъ
Никто сей участи, но ты
Уйдёшь въ рай дивной красоты,
Куда къ теб я не приду.
Безумный! Въ видимомъ аду
Навкъ я заперъ самъ себя,
Но буду вчно жить, любя
Тебя въ безумнйшемъ огн.
И ты не вспомнишь обо мн».
«Въ чёмъ дло, милый? Что съ тобой? —
Двица молвила. – Ты мой!
Забудь о томъ, кого любилъ.
И сладостный любовный пылъ
Ты подари мн». Sлобно: «Нтъ!» —
Проскрежеталъ я ей въ отвтъ.
Я оттолкнулъ её. Тотчасъ
Услышалъ я ужасный гласъ:
«Ты зря отвергъ её. Меня
Лишилъ ты сладкаго огня».
«Кто ты?» – спросилъ я. Страшный sмй
Шипя, отвтилъ: «Асмодей.
Любовь и ревность – всё во мн
Перемшалось. Сатан
Не испытать всей глубины
Блаженства, sлобы… и вины.
Лишь мн доступно это. Но
Пора теб бы знать давно:
Изъ темноты шелъ тщетно ты.
Ты здсь, средь адской пустоты!
Забудь о жизни. Пусть анатъ
Теб внушитъ забвенья хладъ».
И демонъ съ огненнымъ мечомъ
Предсталъ предъ мною, и въ плечо
Онъ мн оружіе вонзилъ.
И я упалъ, лишившись силъ.
Очнулся. Вижу: въ облакахъ
Лечу я, и несётъ въ рукахъ
Меня мой призракъ безъ лица.
Святаго райскаго внца
Не заслужилъ я, но небесъ
Достоинъ я вкусить и здсь.
Здсь – вчно меркнущій закатъ,
И былъ я несказанно радъ
Въ печали помнить о быломъ.
Теперь же я, плненный sломъ,
Погибъ. Такъ пусть же свысока
Глядятъ, какъ канулъ на вка
Я въ бездну ада! «Ты теперь
Готовься, другъ! Открыта дверь
Намъ въ бездну боли. Пусть же рвётъ
Твоё сознанье острый лёдъ!» —
Сказалъ носитель мой, и вмигъ
Съ небесъ низвергъ меня – и крикъ
Услышалъ дикій я, и смхъ,
И гласъ, что звалъ меня на грхъ,
Sло смердя до тошноты:
То мерзость падшей красоты
Звала меня, звала къ себ.
Но въ вожделющей мольб
Не похоть я узрлъ, но страхъ:
Онъ отражался въ ихъ глазахъ,
Безумныхъ. Снова плачъ дтей —
Крикъ – тишина – и хрустъ костей —
И снова ламій жалкій смхъ:
Огромный на виду у всхъ
Стоялъ изъ мди исполинъ,
Огнёмъ безжалостнымъ палимъ,
Онъ длинный вытянулъ языкъ,
На нёмъ – младенецъ. Дикій крикъ
Раздался вновь, съ нимъ – ламій плачъ
И смхъ. И снова сълъ палачъ
Младенца бднаго. Ну вотъ
Для ламій вновь насталъ черёдъ
Рожать младенцевъ въ эту пасть,
Въ которой суждено пропасть
Несчастнымъ. «Человче, знай,
Для тхъ убійцъ не нуженъ рай.
Ваалъ – любовникъ ихъ. Ему
Он рожаютъ, чтобъ во тьму
Дтей низвергнуть. Но забыть
Не смогутъ, кто не смогъ любить,
Утробы рвущейся и крикъ,
И боль, и какъ умолкла вмигъ
Душа живая, отлетвъ,
Пуста, едва простить успвъ
Свободу, прежде чмъ свой вкъ,
Родившись, отжилъ человкъ.
И съ гнвомъ я взглянулъ на нихъ,
И, не нашедши словъ людскихъ,
Взревлъ отъ боли я – огонь
Изшелъ изъ устъ моихъ, и стонъ
Я, обезсилнный, издалъ:
«О Боже! Какъ же я усталъ!
Проклятый демонъ! Ты скорй
Неси меня отъ тхъ людей,
Бездушныхъ, смрадныхъ! Тяжело.
Я ненавижу это sло».
И я заплакалъ. Вдругъ одна
Отъ ламій мерзостныхъ жена
Отъединилась и со мной
Заговорила: «Милый мой!
Тебя я помню. Можетъ быть
Меня сумлъ ты сохранить
Въ болящемъ сердц. Ты меня
Желалъ избавить отъ огня
И ко Христу вести. Не смогъ
Ты свтъ нести для той, чей богъ
Лишь похоть сладкая. Найти
Я не смогла Его въ пути,
Грхомъ объятая кругомъ.
Ты звалъ меня. Въ забвень томъ
Желала я, безъ словъ звала
Тебя въ любовники. Была
Я вдвое старше, и увлечь
Я не смогла тебя, чтобъ лечь
Со мной ршилъ ты: ты желалъ,
Чтобъ духъ мой падшій не пропалъ.
Моихъ здсь трое. На языкъ
Ваалу ихъ кладу – и крикъ
Я ненавистный слышу. Мн
Они являются во сн.
И я зову ихъ. Удержать
Я не могу ихъ, и опять
Кричатъ они, меня зовутъ,
Чисты, рождённые чрезъ блудъ.
Прошу, найди, гд Радамантъ!
Скажи ему, что этотъ адъ
Невыносимъ! Спроси ты мн
Здсь мсто лёгкое вполн».
Я оттолкнулъ её. «Мой другъ,
Красивй я найду подругъ
Теб для жалости. Пойдёмъ.
Среди тней мы здсь найдёмъ
Лаиду-гетеру. Она
Теперь скучаетъ и одна», —
Промолвилъ демонъ. Съ нимъ вдвоёмъ
Пришли мы, зримъ – стеклянный домъ,
А въ нёмъ – старушка, больно ей
Въ зерцалахъ зрть теченье дней.
«О Афродита! Ты бъ могла
Разрушить эти зеркала.
Я не хочу себя такой,
Какою стала: старой, sлой —
Въ нихъ бол видть. Молодой,
Двицей втреной былой,
Ужъ не могу: разрушенъ цвтъ!» —
Она стенала. Ей въ отвтъ
Промолвилъ демонъ: «Ты въ огн
 Томишься на потху мн».
И мн зерцало показалъ,
Я къ удивленью увидалъ
Красотку въ зеркал. И я
Ей соблазнился не тая.
Но въ гнв я разбилъ стекло.
«Пойдёмъ скорй! Иное sло
Я покажу теб, мой другъ», —
Сказалъ онъ. Очутились вдругъ
Мы предъ Танталомъ. Сына онъ
Убилъ когда-то. Поражёнъ
Онъ наказаніемъ: вода
Кругомъ и вкусная да,
Но жажду чрева утолить
Не можетъ онъ: иллюзій нить
Нещадно рвётся, лишь едва
Его къ вкушенью голова
Нагнётся въ жажд. И утёсъ
Стоялъ предъ нимъ, и камень нёсъ
Сизифъ на верхъ горы. Уменъ,
Боговъ хитре падшихъ онъ
Когда-то былъ. Теперь пустой
Онъ выполняетъ трудъ простой.
Я крикнулъ: «Стой! Напрасно силъ
Ты не расходуй. Что просилъ
Не получилъ ты. Смерть сама
Ты думалъ, выживъ изъ ума,
Была обманута. Но ты
Теперь въ аду средь пустоты
Тяжёлый камень обречёнъ
Катить наверхъ. Напрасно онъ
Тобой подъемлется: опять,
Гляди, онъ падаетъ. Лежать
Онъ будетъ вчно у горы,
И сей мучительной игры
Ты не окончишь никогда».
«Неврно! Скоро навсегда
Я завершу сей тяжкій трудъ.
И боле не буду тутъ,
Тяжёлый камень водрузивъ», —
Печально мн сказалъ Сизифъ.
«О Проклятый! Зачмъ, скажи,
Мн видть правду въ мір лжи?
Оставь меня! Слпая тнь,
Не различая ночь и день,
Бродить я буду среди скалъ.
Христосъ мой! Какъ же я усталъ!
И демонъ sлобный не уймётъ
Огонь въ груди, что сердце жжётъ.
Дай мн забыться въ страшномъ сн!
Дай избавленья, Боже, мн!» —
Я крикнулъ. Демонъ задрожалъ.
«Не слышитъ Тотъ, Кого ты звалъ!» —
Онъ мн отвтилъ. Въ немъ теперь
Глаголалъ человкоsврь.
Я звалъ Спасителя – и вдругъ
Увидлъ я изъ свта кругъ,
И въ нёмъ былъ Кроносъ, Радамантъ
Былъ съ нимъ. «Войди ты въ этотъ адъ!
Христосъ! Услышь въ который разъ
Изъ Бездны нашъ ничтожный гласъ!
Мольб печальной сей внемли,
И гршныхъ думъ не помяни,
Спаси погибшихъ! Божій Свтъ
Пусть приметъ насъ въ Святой Завтъ
И насъ спасётъ. Вдь тяжко тамъ,
Гд ненавистенъ Свтъ Христа», —
Они взывали такъ. Харонъ
Къ нимъ подошёлъ, и мрачно онъ
На свтъ глядть сталъ, и слеза
Омыла демона глаза.