Что берешь в дорогу

«Ой, — покраснев и устыдившись, подумала она, — что это за мысли такие, будто Виталий уже сделал предложение, будто стал мужем… Но раз я так думаю, значит, хочу этого. Чего хочу? Чтобы стал моим мужем? — Люда задала себе этот вопрос, закрыла глаза и, не отрывая головы от подушки, закивала: — Конечно, хочу. Чего же скрывать-то. Очень даже… А все-таки страшно. Вдруг что-то будет не так? Говорят же, пишут об этом: как сложно построить хорошую семью. Да и запросы у него, ой-ой! А велика моя зарплата? Сам пока студент. Хотя скоро уже окончит институт. А потом? Преподаватель физкультуры в школе? Тренер? На чемпионские титулы надеется?..»

В передней вдруг раздался звонок.

«Кто это?» — обеспокоилась Люда. Ее смутил не чей-то неожиданный приход, а то, что надо было идти открывать, но в каком она виде — не причесана, не одета. И это в одиннадцатом часу! У входной двери вновь позвонили. Она соскочила с кровати, набросила халат и лишь поясок затянула так босиком, на цыпочках, и вышла в коридор.

— Кто там?

— Это я, — ответили за дверью.

Она не узнала голоса.

— Вам в какую квартиру? Кого?

— Люда, это я, Виталий.

Стыд обжег ее, проговорила чуть слышно:

— Сейчас…

Кинулась к зеркалу. Всегда же тут лежала расческа — нету. Причесалась у себя в комнате. Кое-как прибрала постель, накинула покрывало. Застегнула пуговки на халате. А тапочки надеть снова забыла.

— У-у, какие мы засони, — притворив за собой дверь, ласково сказал Виталий. — Еще не вставала?.. Можно к тебе? — несколько запоздало спросил он.

— Вот не ожидала! Ну просто как снег на голову… — Люда все еще пыталась что-то застегнуть на себе, одернуть. — А как же лекций? Говорил, что в три часа придешь.

— Так можно к тебе? — повторил Виталий, все еще держа в руке свой «дипломат». — Ты одна?

— Да. Мама на работе.

Виталий наконец поставил «дипломат» на пол и, притянув к себе Люду, поцеловал. Улыбнулся:

— Сонная, теплая… В общем, вторая пара у нас… так, ерунда, только штаны на лавке протирать. Вот и подумал: забегу на часик. Как там марсианочка моя поживает… Э, ножки-то застудишь! Ну-ка, иди ко мне! — Он хотел взять ее на руки, но Люда увернулась, скрылась в комнате.

— Ты не обращав внимания, — сказала она из-за двери, — тут маленький беспорядок. Я сейчас приберу.

Виталий, на этот раз снявший у порога туфли, повесил на крючок куртку и вошел в комнату.

— Где беспорядок? — бодрым голосам сказал он. — Не вижу беспорядка! Все на месте, даже тахта застелена. Ты будто метеор.

— Знаешь, я поздно вчера уснула и…

— Людочка, о чем разговор! Рабочий человек, вторая смена.

— Я умоюсь. Посиди минутку. Хорошо?

— Если только минутку! — шутливо предупредил Виталий.

Оставшись один, он внимательно оглядел комнату, подошел к тахте, потрогал под голубым покрывалом возвышавшуюся подушку и с опаской оглянулся на дверь.

«Минутка» несколько затянулась, и гость снял со шкафа знакомый проигрыватель. Когда Люда, причесанная, в красной кофте и в брюках, вошла в комнату, Виталий одну за другой перекладывал пластинки, которые разыскал там же, на шкафу.

— О, смена декораций! — посмотрев на Люду, сказал он. — Ничего! Ансамбль на уровне. Хотя… — добавил чуть с досадой, — в халатике было как-то лучше. Домашней.

— Хочешь завести пластинку?

— Да вот, смотрю что-нибудь подходящее… Однако выбор у тебя, прямо сказать…

— Витя, не надо музыки, — с печалью в голосе попросила Люда.

— Ты чего такая… невеселая?

— Я? Нет, — через силу улыбнулась она, — обыкновенная. Как сегодня на улице?

— Солнечно. А все равно неуютно — ветер и прохладно. Зато у тебя здесь — благодать. — Он с удовольствием потер руки. — Обитель радости и любви.

Виталий шагнул к ней, но Люда прошла к окну, посмотрела на чистое небо, задумалась и повторила:

— Солнечно… А ты слышал, — неожиданно спросила она, — про солнечный камень?

— Что-то слышал, — неуверенно кивнул Виталий.

— Это янтарь.

Люда достала из шкафа лакированную шкатулку и вынула оттуда кусок янтаря.

— Папа в море нашел. Когда купался. Посмотри.

Виталий взял камень и будто взвесил его на ладони. Проговорил:

— Легонький. — Затем повертел с боку на бок, рассмотрел на свет. — В газете читал, в разделе интересных фактов: у какого-то принца или короля, не помню, находится самый крупный на свете алмаз. А цена — с ума сойти! — двести миллионов долларов! Ювелиры три года шлифовали грани… А этот… — снова взглянув на янтарь, заметил Вадим, — еще и не обработан. Только одна грань чистая.

— Папа все собирался, да…

— Понимаю, — сочувственно вздохнул Виталий и протянул Люде камень. — Музыки, значит, не желаешь. А чего желаешь?

Она спрятала шкатулку и пожала плечами. Рассказать о вчерашней стычке с Ольгой?.. Нет, если поинтересуется и сам начнет расспрашивать, тогда уж…

Но вспоминать о продуктах, все еще лежавших в холодильнике, об Ольге, Виталий не стал. Вместо этого сказал:

— А я знаю, чего ты хочешь. Кисленькая моя, маленькая. Хочешь, чтобы тебя пожалели, приласкали. — Он обнял ее, погладил по спине, осторожно расстегнул верхнюю круглую пуговку кофты.

— Витя, не надо.