Что было бы, если бы смерть была

– Граждане дельфийцы! – тихо воскликнул Перельман. – Не надо презирать это святилище…

Где-то в Санкт-Ленинграде бездарная (но все-таки образованная из нескольких – все мы многождысущностны – образований) Хельга вспомнила, как она не смогла услышать Перельмана, когда тот пересказывал ей жизнеописание Эзопа:

«Так сказал Эзоп, но дельфийцы его не послушали и потащили его на скалу. Эзоп вырвался и убежал в святилище Муз, но и тут над ним никто не сжалился. Тогда он сказал тем, кто вёл его силой:

– Граждане дельфийцы, не надо презирать это святилище! Так вот однажды заяц, спасаясь от орла, прибежал к навозному жуку и попросил заступиться за него…»

Где-то на Украине (точнее, где-то на её мятежном Юго-Востоке, сейчас оккупированно-освобождённом украинской армией и прочими вольными свидомитскими формированиями) Перельман стоял и смотрел на происходившее с ним недавнее прошлое: боевик-следователь Правого Сектора (или один из хероев украинской Национальной Гвардии, это всё равно) скользящим шагом подлетел к пойманному патрулём Николаю Перельману и сразу (очевидно, для начала беседы) с размаху (то есть начало оказалось протяжным) ударил его прямо в ухо.

При этом у Перельмана лопнула барабанная перепонка.

При этом он потерял сознание.

И только тогда (перенесясь в ресторан на Невском или даже – уже чуть позже: догнав Хельгу на всё том же Невском) он сказал:

Я на всё согласен.

Хельга обрадовалась.

А Перельман умер. Вот что было бы, если бы смерть была: не было бы этой истории. Более того, не было бы всего этого украинского маразма, записанного сноскою на полях моей родины.

Ибо всё было бы – раз и навсегда, и ничего нельзя было бы исправить.

Если бы смерть была, сноску нельзя было бы переписать.

А так – можно: ты пишешь Великую Книгу Судеб по имени Многоточие. Ты хочешь убить смерть, и не дастся тебе; но – ты вступаешь в отношения и ведёшь разнообразные общения с женщинами; здесь (в моей истории) – были явлены несколько обликов Великой Жены, рожающей человеков в смерть… Разговаривая с Великой женой, ты и говоришь (опосредованно) – со Смертью

Как мы будем переписывать сноску т. н. Украины – со всеми т. н. политическими Украинцами (что и вовне, и во мне) – я и сам не знаю: вся история человечества не смогла ответить на этот вопрос!

История христианства – смогла, но мало кто услышал этот ответ.

А вот с персонифицированной Смертью я в своей жизни не раз и не два сталкивался. Убить свою Смерть – это как убить свою Украину: абсурдно даже помыслить об этом, и вместе с тем – ежемоментно приходится именно так и поступать; это и есть жизнь – убить свою смерть, в следующий миг сталкиваясь уже со своей «следующей» (но – всё той же) Смертью.

P. S. В одной из моих «предыдущих» историй (роман Вечное Возвращение) некий псевдо-Илия (а происходило это ещё до крушения Царства Божьего СССР) заявился в не менее «некий» спортивный клуб на набережной Обводного канала, где изучали некие боевые искусства.

Заявился он туда в поисках Первой Женщины, Лилит Несказанной, дабы предъявить ей свою претензию: позиционировал он себя как её единственный мужчина, то есть претендовал на особенное место в иерархии Восьмого Дня Творения.

Пседо-Илия называл себя Адамом. Не то чтобы он (как его настоящий тёзка, пророк древнего Израильского царства) заявлял всем и каждому (каждые – это цари и просто Герои), что Бог жив. Просто он был уверен (мне бы его уверенность), что объявив себя Первочеловеком и совокупясь (и физически, и духовно) с Великой Женой, он полностью воплотит замысел Божий.

Вся проблема заключалась в том, что если он и правда был Адам, то был он Адам падших, отведавший и зла, и добра, и смерти. В то время как Лилит не ведала ни того, ни другого, ни третьего.

Более того, заявился пседо-Илия на своё трансендентное свидание не один: вместе с ним пришла и его Смерть.

Смерть, не имевшая никакой власти над Первоженщиной. В то время как Первоженщина не имела никакого отношения к подражающим ей дочерям Евы.

Тем самым дочерям Евы – повсеместно рожающих человеков в смерть; разумеется (даже разумом) что никакого спасения человечества и никакого до-творения мира из встречи пробудившегося псевдо-пророка и его Единственной Женщины не произошло: произошла ещё одна смерть псевдо-пророка.

На фоне таких мировых катаклизмов может показаться, что вопрос, как из советских людей (строителей Царства Божьего СССР) получаются политические Украинцы – мелок…

Однако же, и это всё следствие познания добра и зла, и смерти. Необходим некоторый героизм, чтобы понять это: «Услышавши это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же все возможно.» (Мф.19)

Может показаться странным, что я выбрал героем аутентиста Перельмана. Что я предпочёл его пседо-Илии, полагающем себя (обоснованно или нет) реинкарнацией Адама; согласитесь, как иначе можно псевдо-описать технологию чуда полёта, если не прибегнуть к понятному разъятию птицы на перья и кости (понятная древнеримская deus ex machina).