Что было бы, если бы смерть была

Во всяком случае я (автор этой истории) эти передвижения Перельмана ни с какими смещениями курсора не связываю: это явление другого порядка… Так зачем Перельман вышел именно на Петроградской стороне?

Он собирался вакцинироваться от КОВИД в поликлинике № 31 (видите, какие подробности); итак, он вышел из автобуса и направился к пешеходному переходу; здесь ему путь заступили.

Женщина. Молодая, лет тридцати пяти. Высокая, красивая.

– Какой у вас прекрасный загар, – сказала она, улыбаясь.

Надо сказать, что «этот» Перельман – вовсе не был «тем» Перельманом, которого предавала прекрасная Украинка Роксолана и которого убивали где-то в ОРДЛО свидомиты (в 2014 или 2015 году); словно бы незаметно минуло восемь лет, и Перельману сейчас было около шестидесяти.

Конечно же, он был околдован.

– Загару уже с месяц. Никак не сойдёт, – сказал Перельман.

Смерть – была неподалёку. Но он (говоря) – даже не представил себе чернобыльского загара ликвидаторов. Окраина Русского мира, где он нежился под лучами Истины, не грозила скорого и мучительного телесного полураспада – от радиации: смертельной здесь могла быть лишь собственная глупость.

– Это были Гагры, море, – зачем-то сказал Перельман.

Не зачем-то: женщина явно ждала от него шагов навстречу.

– Вы тоже хорошо выглядите, – сказал Перельман свою глупость.

Хотел проявить куртуазность. Женщина (видимо) – смутилась, но (видимо) – всё так же ждала продолжения. Странное чувство овладело Николаем Перельманом (аутентистом): следовало как-то поступать… Разумеется (даже разумом) – поступать следовало: поверить во всевозможности любви, близости и доверия…

Забыть о тридцатилетней разнице в возрасте: Великая Жена (её ипостась) не знает возраста… На светофоре мелькнули цифры. Перейти на другую сторону дороги скоро станет невозможно; но – Великая Жена ждала неизбежного продолжения!

Как поступать? Не поступай никак…: Перельман взялся с с места и перебежал на другую сторону улицы.

На лице женщины мелькнуло чувство необратимой потери.

Первоначально сам Перельман – никакой потери не почувствовал. Хотя и знал, что почувствует обязательно. Ему, «многоипостасному» человеку, почти что властелину над своим вчера и сегодня – который лишён похоти или корысти (разве что гордыня: я это могу – ещё где-то «в желудочке его сердца» переливается), не была знакома нужда: он был необходим миру – этого было достаточно.

А вот нужда в до-верии (состоянии до – веры: осуществления ожидаемого и уверенности в невидимом), потребность в полной открытости, надежда на то, что тебя не собираются (вопреки твоей природе – предназначению прозревать) любым образом использовать…

Такое чувство настигло Перельмана на следующее утро! Настигло – демон-стративно: на всякого демона припасена своя пентаграмма!

Не менее демон-стративно Перельман эту пентаграмму разрушил. Он вновь находился на проспекте Энергетиков: одна его ипостась пребывала у монитора, другая – на кухне заправлялась «огненной водай»…

Как и не было этого вояжа в будущее: ни украинской зоны АТО, ни нашей ответной СВО на его экране ещё не было.

Зато был у него я (автор «этой» его истории) – ко мне он и обратился. А у меня было «моё» прошлое – к нему обратился я. Там (в прошлом) у меня была любимая женщина, которой я не то чтобы доверял безоговорочно, но – полагал за её решениями ту мудрость, которой сам ни в коей мере не обладал.

К этому прошлому я и обратился со своей неразрешимой задачей: что это со мной было? Женщину звали Жанна. Я даже полагал её уроженкой средневековой французской деревушки Домреми; как мне, реальному «современному» человеку, было не обратиться к её провиденциальности?

Жанна из Домреми меня выслушала. Сказала просто:

– Сейчас август. Есть такие курсы нейролингвистического программирования (или даже как то иначе называется); я сталкивалась с чем-то подобным.

Я молчал. Всё становилось на такие места, на какие я не хотел ничего ставить.

– Сейчас у них то ли приём, то ли аттестация, то ли промежуточный этап. Ставится задача войти в контакт и заставить что-либо сделать.

Я вмешался в эту логику:

– Что-то незримое вмешалось в эту очевидную манипуляцию. Какие-то тонкие течения. Меня подхватило и отнесло.

– Тебе повезло, – сказала бывшая любимая женщина. – Тебе предстояло оказаться тряпичным болванчиком, и ты этого избежал.

– Ангел-хранитель, – сказал я.

Точнее, хотел сказать. Время замерло. Я обратился ко внутреннему «я»: то чувство невыразимой потери, которую я испытал, когда меня(!) – отнесло мировыми течениями: то ли – от небывалой гармонии бытия, то ли – от бездонного провала в псевдо-бытие.

Это чувство было сродни чувству со-вести: настоящей, очень болезненной – не надуманной, понимаемой абстрактно, ожидаемой и умозрительно себе навязываемой… Это чувство было живым, как в детстве: мир менялся.

Был Божий страх: страх потерять чувство Бога. Но было и знание: пока совесть болит, чувство Бога с тобой.

– Что за ангел-хранитель? – спросила Жанна из Домреми.

– Та сила, что мягко меня увела от «манипулятора», – сказал я.