Читаем Что другие думают во мне полностью

Гади работал фармацевтом. Милый, очаровательный фармацевт, с помощью которого она надеялась раздобыть несколько ингредиентов для своего коктейля и который очень быстро дал понять, что ни в коем случае не станет ей помогать. Но разговоры между ними продолжались. По интернету, конечно. Несколько строчек в чате переросли в электронные письма, а они – в долгие ночные разговоры.

Она думала, что бы ответить. Допила остатки пива. «Я соскучилась», – хотела она написать. Но какой смысл в этом слове, если они всего лишь переписываются? Какой смысл в переписке, которой никогда не суждено превратиться в нечто большее? Какой смысл скучать по тому, с кем никогда не встретишься?

Еще одна строчка всплыла на экране. Быстрые биты, которые пробежали сотни километров по кабелям и по воздуху только ради того, чтобы появиться на ее экране. «Я соскучился», – написал он.


Даниэла посмотрела на Бони, который без сознания лежал в стороне. Она тонко и грустно улыбнулась, а затем снова повернулась к нам.

– Не знаю, какое впечатление он производил на вас тут, но, когда я с ним познакомилась, его еще звали Гади, и тот Гади, которого я знала, был необыкновенный. Сильный и остроумный, внимательный. Идеалист. Чуткий, подмечал мельчайшие детали, умел читать между строк, угадывал мои мысли издалека и говорил именно то, что мне хотелось услышать. Мне доводилось проникать в мысли многих мужчин, в скольких из них разочаровалась – и не сосчитать, все они были себе на уме, это становилось очевидным, едва только я подходила поближе, но с Гади такого не было. Я чувствовала его, по большей части слышала его, и он действительно воспринимал меня такой, какая я есть.

Гади не боялся, что я узнаю какую-нибудь его тайну или найду изъян в его любви, и это было самым поразительным в нем. Его больше беспокоило другое: что с ним я буду не собой, а той, которую он хотел бы видеть во мне, что я изменюсь из-за него. Поэтому он попробовал решить эту проблему.

Я увидел, как Мишель подался вперед. Он набрал воздуха и сказал:

– Это вы. Порошок, вещество – это придумали вы.


Она сидела в машине и ждала. В его машине. Он приехал пораньше, припарковался рядом с причалом и спрятал ключи в обычном месте. Они так делали восьмой раз, это уже превратилось в привычку, в рутину. Он паркует машину около причала после полудня, она едет в ней к нему поздней ночью, поднимается на пятый этаж спящего многоквартирного дома и стучит в дверь.

После их вчерашней ссоры она удивилась, когда днем получила от него сообщение. «Машина там же, где всегда, – писал он, – приезжай, тебя ждет сюрприз».

Он всегда писал про сюрприз. Это ее уже не впечатляло. Во время их телефонной ссоры она накричала на него: «Перестань, ты можешь навредить себе, оно того не стоит!» Он и слушать не хотел. По его мнению, это был единственный путь доказать, выразить свою любовь. «Разобраться с передатчиком» – так он это называл.

Перейти на страницу:

Все книги серии Большой роман

Я исповедуюсь
Я исповедуюсь

Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления. Однако оказывается, что история жизни Адриа несводима к нескольким десятилетиям, все началось много веков назад, в каталонском монастыре Сан-Пере дел Бургал, а звуки фантастически совершенной скрипки, созданной кремонским мастером, магически преображают людские судьбы. В итоге мир героя романа наводняют мрачные тайны и мистические загадки, на решение которых потребуются годы.

Жауме Кабре

Современная русская и зарубежная проза
Мои странные мысли
Мои странные мысли

Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». Новый роман Памука «Мои странные мысли», над которым он работал последние шесть лет, возможно, самый «стамбульский» из всех. Его действие охватывает более сорока лет – с 1969 по 2012 год. Главный герой Мевлют работает на улицах Стамбула, наблюдая, как улицы наполняются новыми людьми, город обретает и теряет новые и старые здания, из Анатолии приезжают на заработки бедняки. На его глазах совершаются перевороты, власти сменяют друг друга, а Мевлют все бродит по улицам, зимними вечерами задаваясь вопросом, что же отличает его от других людей, почему его посещают странные мысли обо всем на свете и кто же на самом деле его возлюбленная, которой он пишет письма последние три года.Впервые на русском!

Орхан Памук

Современная русская и зарубежная проза
Ночное кино
Ночное кино

Культовый кинорежиссер Станислас Кордова не появлялся на публике больше тридцати лет. Вот уже четверть века его фильмы не выходили в широкий прокат, демонстрируясь лишь на тайных просмотрах, известных как «ночное кино».Для своих многочисленных фанатов он человек-загадка.Для журналиста Скотта Макгрэта – враг номер один.А для юной пианистки-виртуоза Александры – отец.Дождливой октябрьской ночью тело Александры находят на заброшенном манхэттенском складе. Полицейский вердикт гласит: самоубийство. И это отнюдь не первая смерть в истории семьи Кордовы – династии, на которую будто наложено проклятие.Макгрэт уверен, что это не просто совпадение. Влекомый жаждой мести и ненасытной тягой к истине, он оказывается втянут в зыбкий, гипнотический мир, где все чего-то боятся и всё не то, чем кажется.Когда-то Макгрэт уже пытался вывести Кордову на чистую воду – и поплатился за это рухнувшей карьерой, расстроившимся браком. Теперь же он рискует самим рассудком.Впервые на русском – своего рода римейк культовой «Киномании» Теодора Рошака, будто вышедший из-под коллективного пера Стивена Кинга, Гиллиан Флинн и Стига Ларссона.

Мариша Пессл

Детективы / Прочие Детективы / Триллеры

Похожие книги

Презумпция виновности
Презумпция виновности

Следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Кряжин расследует чрезвычайное преступление. На первый взгляд ничего особенного – в городе Холмске убит профессор Головацкий. Но «важняк» хорошо знает, в чем причина гибели ученого, – изобретению Головацкого без преувеличения нет цены. Точнее, все-таки есть, но заоблачная, почти нереальная – сто миллионов долларов! Мимо такого куша не сможет пройти ни один охотник… Однако задача «важняка» не только в поиске убийц. Об истинной цели командировки Кряжина не догадывается никто из его команды, как местной, так и присланной из Москвы…

Андрей Георгиевич Дашков , Виталий Тролефф , Вячеслав Юрьевич Денисов , Лариса Григорьевна Матрос

Детективы / Иронический детектив, дамский детективный роман / Современная русская и зарубежная проза / Ужасы / Боевики / Боевик
Крестный путь
Крестный путь

Владимир Личутин впервые в современной прозе обращается к теме русского религиозного раскола - этой национальной драме, что постигла Русь в XVII веке и сопровождает русский народ и поныне.Роман этот необычайно актуален: из далекого прошлого наши предки предупреждают нас, взывая к добру, ограждают от возможных бедствий, напоминают о славных страницах истории российской, когда «... в какой-нибудь десяток лет Русь неслыханно обросла землями и вновь стала великою».Роман «Раскол», издаваемый в 3-х книгах: «Венчание на царство», «Крестный путь» и «Вознесение», отличается остросюжетным, напряженным действием, точно передающим дух времени, колорит истории, характеры реальных исторических лиц - протопопа Аввакума, патриарха Никона.Читателя ожидает погружение в живописный мир русского быта и образов XVII века.

Владимир Владимирович Личутин , Дафна дю Морье , Сергей Иванович Кравченко , Хосемария Эскрива

Проза / Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза / Религия, религиозная литература / Современная проза